Владимир Антонов - Поцелуй кувалды

Ровно в без пятнадцати минут одиннадцать Михаил выскочил из метро, оглянулся по сторонам и, сориентировавшись, пошёл быстрым шагом в юго-западном направлении. Вскоре он нашёл то, что искал – баню. Она, как ему и объяснил Женя, располагалась на первом этаже старого здания, но на женскую и мужскую часть разделена не была. Просто по субботам, вторникам и четвергам был мужской день, а по остальным дням – женский. В понедельник баня не работала. Народу внутри было достаточно. При этом создавалось впечатление, что все были между собой хорошо знакомы. Скорее всего, так оно и было. Вообще, в начале девяностых в Нью-Йорке было только две русские бани со сложившимся постоянным контингентом посетителей. Сюда не приходили по одиночке. Приходили небольшими компаниями для того, чтобы не только смыть недельную усталость и грязь, но и «побакланить», поиграть в дурачка, поесть и конечно же выпить. Нередко в бане решались и серьёзные дела. В каждой компании были свои правила, обычаи и ритуалы. В компании Петра и Жени правилом номер один было пить чай с мятой и малиной ровно в одиннадцать. «Чтобы лучше потелось!». «Странно, вроде бы взрослые, серьёзные люди, а пьют чай, – недоумевал Миша перед тем, как сделать первый глоток. – Прямо детский сад какой-то. В бане надо пить пиво, а между пивом водку. Тогда будет и польза, и удовольствие». Озвучивать причину своего недоумения, однако, он не стал. Надо было соответствовать. Пётр знакомству обрадовался. Михаил вписывался в его представление о том, каким должен был быть настоящий казак. Настоящий казак должен был быть черноволосым, большим и бородатым. Как раз таким, как этот увалень.

– Что заставило уехать? – Спросил он разгорячённого подводника после первого захода в парилку. – Бытовуха заела или были другие причины?

– Причин было несколько. В том числе и бытовуха. – Не раздумывая долго над ответом, ответил Миша. – Что-то мне подсказывало, что в ближайшие десять лет в Союзе будет не сладко, хотя я специально положение дел и не анализировал.

– Россию проанализировать невозможно, – с умным видом произнёс Пётр, – точно так же, как и понять. Я имею в виду Советский Союз, конечно. Я не помню, кто это сказал из русских классиков, но он сказал, что «…в Россию можно только верить». Ты с этим согласен, Миша?

– Наверное, неглупый был человек. Бога тоже понять невозможно. – Сменив выражение лица с обычного на очень умное, согласился на дискуссию Михаил. – В него можно только верить. Но мне это не подходит. Наверное, поэтому я и неверующий. – Он пожал плечами, что по всей видимости означало «Вот видите, какой я непутёвый. Я даже в бога не верю». – Что касается России, – сделал попытку закончить мысль Миша, – или Союза, то верить ни в то, ни в другое мне не хочется, пока у власти там коммунисты… Ну что? – по второму заходу?

Они надели войлочные шапочки и направились в парную, где Женя продемонстрировал своё мастерство владения берёзовым веником. Он действительно оказался классным банщиком-парильщиком. Чувствовался большой опыт участия в комсомольских слётах и школах актива. Пить чай после второй парилки Миша отказался. У него с собой была шестибутылочная упаковочка голландского «Гролша». На самом деле никто и не собирался пить чай. Пётр извлёк из сумки семьсотпятидесятиграммовую картофельную Люксовую, made in Poland, а Женя вытащил на свет из обычного пластикового пакета грамм триста порезанной копчёной колбасы.

Оглядев «поляну», Миша вопросительно взглянул на своих собанщиков.

– Мне кажется, что водка будет ошибочным решением. Нам ещё один раз как минимум надо зайти в парилку. А вот потом – в самый раз! Так что давайте по пиву и пошли париться.

– Ну, по пятьдесят капель бы не помешало. Что нам с глотка водки будет? – Женя протянул руку к бутылке, но Пётр остановил его обычным жестом.

– Наверное, аналитик прав. Смотри, Женька, он уже всё проанализировал. Ты что не видишь? По его соображениям, если мы сейчас выпьем водки и пойдём в парилку, то ты получишь инсульт, я – инфаркт, а он – и то, и другое. И ведь он прав. Это вполне возможно. Во всяком случае в мои сорок два это более, чем возможно. Самый опасный возраст! Столько людей не смогли перешагнуть порог в сорок два года. Вспомните хотя бы Высоцкого с Далем. Я думаю, нам надо завязывать пить в бане, тем более, что впереди… – Пётр не стал заканчивать фразу. «Ещё не время озвучивать наши планы. Чуть позже…».

Водку решили пока не пить. Выпили по бутылочке пива и пошли париться в очередной раз. После третьего и последнего захода Пётр решил, что Михаил вполне мог бы ему пригодиться в свете предстоящего визита Соснина. «Мужик рассудительный. Пьёт, конечно, но, похоже, знает с кем, когда и сколько. Внешность, что надо, говорит грамотно и по делу. Неплохой английский. С компьютером на «ты»… и, к тому же, аналитик. Редкая специальность и не для каждого… С Союзом никак не связан. Коммунистов не любит. Похоже, подходит под все наши требования…». Они ещё недолго посидели в предбаннике, а потом отправились в небольшой ресторанчик, который находился тут же – прямо в бане. Пётр, наконец, перешёл к главной теме.