Александр Махнёв - Люди и судьбы

На том разговор и завершился, машина увезла подполковника на вокзал.

Командир зашёл в кабинет, устало опустился в кресло. Рядом, чернее тучи, стоял замполит полка.

– Что будем делать, командир? Угробит этот невесть откуда взявшийся контролёр Царёва, угробит, как пить дать.

Командир хмуро посмотрел на заместителя.

– А что же вы, уважаемый заместитель по политической части, при нём, при контролёре этом, молчали? Мы своими руками комбата гробим. А теперь вот митингуем.

Замполит полка встал, поправил китель и вышел из кабинета командира полка. Уже от себя он позвонил в политотдел дивизии. Несмотря на поздний час, начальник политотдела был на месте. Опытный, порядочный мужик был их начпо. Понял с первых слов ситуацию, тем более что с комбатом политотдельцы, да и сам начальник, встречались не раз и поддерживали молодого офицера. Отчитал, правда, Владимир Алексеевич замполита, почему тот раньше не доложил о приезде в полк этого, как он выразился, гуся. И поделом, уж очень верилось замполиту, что любая анонимка – это грязь, да и только.

Командир был ещё в кабинете. Замполит рассказал ему о разговоре с начальником политотдела. Оба приободрились.

В дверь кабинета постучались. Командир посмотрел на часы. Двадцать два тридцать. Кто ещё там?

– Разрешите?

В кабинет зашёл командир первого дивизиона, комбат Серёгин, замполит дивизиона, а с ними оператор машины подготовки четвертой батареи.

– Серёгин, ну вы на дежурстве, это понятно, а вы, товарищи офицеры, что так поздно в полку делаете?

– Товарищ подполковник! Вот этот вот лейтенант, Шабалов его фамилия, анонимку состряпал на Царёва. Злоба, видишь ли, в нём играет. Не любит комбата он. Сидит, наглец, в курилке и офицерам рассказывает, как снимать с должности Царёва будут. Надо же, и не боится никого. В тот злосчастный день видел он, как Царёва избивали у общежития фабрики; нет чтобы помочь товарищу, так он за гаражами спрятался, злорадствовал и наблюдал, как Царёва бьют, а наутро анонимку накатал. Вот он, офицер.

Постучавшись, в дверь прошли ещё несколько офицеров, затем ещё и ещё. В кабинете набилось человек около двадцати, все из первого дивизиона.

– Да что вы тут собрание мне устраиваете? Разберёмся, никто никого есть не будет, успокойтесь.

Однако успокоить народ было не так-то и просто, офицеры горой стояли за Царёва: «Что это за проверяющий такой, кто это такой… Какое он имеет право… Димка наш лучший, что нам это, не видно, слепые котята мы, что ли…»

– Товарищи офицеры, прекращаем дискуссию, домой, впереди тяжёлый рабочий день. По комбату Царёву разберёмся, в обиду мы его не дадим. Да и не такой Дмитрий Павлович человек, чтобы сдаваться. И с Шабаловым разберёмся. Тоже мне писатель-правдолюб. Всё, товарищи, до завтра.

Офицеры одобрительно загудели. Кабинет понемногу освобождался.

Командир с улыбкой посмотрел на заместителя по политической части.

– Чем тебе не военный совет на нашем, полковом уровне? – усмехнулся командир полка. – Замечательный у нас народ! С такими бойцами ничего не страшно. Молодцы. Но и мы, комиссар, выводы должны сделать.

Лет двадцать прошло с той поры, и вот довелось мне встретиться с Моисеевым, тем самым, что когда-то полком тем самым командовал. На пенсии он, в отставке, полковником уволился. Поседел, постарел, но духом ещё силён, бодр, работает ещё. Дети, внуки, всё как у людей. Вспомнили прошлое, годы службы прошли в одной армии, дивизии только были разные, однако мы с ним одно училище заканчивали, и ещё с тех давних пор дружны были, и судьбу друг друга отслеживали.

Вспомнили и случай с анонимкой. Как же, на всю армию тогда шум был.

– Как сложилась судьба того старшего лейтенанта? Где он сейчас?

Командир улыбнулся.

– Растёт и растёт, остановится ли, уж не знаю. Мы всё шутим – скоро премьером, а то и президентом станет. Был командиром дивизии. Генерал. Теперь в администрации президента военной реформой занимается. Молодец. Созваниваемся иногда. И с праздниками всегда поздравляет, обязательный человек. Порядочный, совестливый, были бы в армии все такими.

Странная это работа, и трудяга, её выполняющий, величается тоже странно – бомбила. И нет вроде бы такой должности ни в одном отечественном справочнике по трудовому законодательству, а вот прижилось: бомбила да бомбила. Если бы в восьмидесятых кто-нибудь назвал водителя автомобиля бомбилой, так и непонятно бы было, о ком идёт речь, уж не о гранатомётчиках ли? Но вот впаялся в мозг обитателя новой, вполне уже капиталистической формации девяностых прошлого века термин «бомбила», и всё! Все уже знают – это человек, оказывающий неофициальные услуги по перевозке пассажиров. Это, кстати, в Википедии такая формулировка нашлась. Нынче уже кино снято о бомбилах, масса материала в прессе, есть рассказы, миниатюры, прочее, и не зря, видимо, многие в конце восьмидесятых и девяностых прошли великую школу извоза на личном транспорте.