Александр Махнёв: Я жил по совести. Записки офицера

Полковник Махнёв Александр Владимирович

Перед вами записки офицера-ракетчика полковника Александра Махнёва – человека известного в Ракетных и Космических войсках, которым он посвятил четверть века жизни. Александр Владимирович Махнёв – из того поколения курсантов – ракетчиков, которые первыми получили в народившихся Ракетных войсках стратегического назначения высшее инженерное образование и которых ещё на заре РВСН готовили к службе на будущих стратегических комплексах. Но в большинстве своём они до конца службы несли боевое дежурство при ракетах великого труженика Михаила Янгеля – 8К63, напугавших мир в 1960-х прошлого века, в трагические времена Карибского кризиса. Стали они комдивами и начальниками политотделов, учёными и преподавателями, командовали тем же училищем, которое когда-то окончили и даже руководили военным образованием в РВСН, но остались при этом романтиками и чистыми в помыслах людьми, не изменившими курсантскому братству и любимым Ракетным войскам.

Сын офицера-артиллериста Александр Махнёв и не мыслил своей жизни без офицерских погон. Пример отца, трепетное отношение к нему матери – истинной жены русского офицера, всегда были перед глазами юноши. Воспитанный в родительской любви, он и свою семью построил по вечным законам человеческого бытия. Настоящий русский офицер полковник Махнёв воспитывал личным примером и своих подчинённых на ценностях чести и благородства, любви к людям и ответственному отношению к делу.

Записки полковника Махнёва не претендуют на эпичность и заявку на большую литературу. Они ценны искренностью, живыми наблюдениями и житейскими воспоминаниями. Их достоинство ещё и в том, что автор и словом худым не обмолвился ни о ком, с кем свела его ракетная судьба. Наверно, памятуя о том, что эти, по сути, дневниковые записи, могут прочитать дети и внуки тех, кто в окружении автора, может быть, не всегда примерно вёл себя по жизни и службе.

Записки эти, между тем, интересны для истории, для любопытных её исследователей, потому как они – частица жизни, в которой не каждому дано было занять такое достойное место, из эпохи, которую не перепишешь. Они о стране, которую не вернёшь.

Читайте эти живые строки, и вы поймёте, что ничего доброго в отношениях людей в России не утрачено. До тех пор, пока будут в ней такие полковники как Александр Махнёв, у людей останется надежда на лучшие времена во всех других закоулках нашей жизни, как бы оптимистично и, возможно, пафосно это ни звучало.

Александр ДОЛИНИН, полковник, однополчанин, ветеран Ракетных войск стратегического назначения и Центральной военной газеты «Красная звезда»

Пятнадцатого марта 1949 года, в городе Поставы, на западе Белоруссии, в семье Махнёвых, Владимира Алексеевича и Елены Ивановны, родились двое детей. В семь утра девочка, а спустя шестнадцать часов – мальчик.

Назвали детишек Таня и Саша. Как позднее говорил мне отец, эти имена они с мамой подобрали задолго до нашего рождения, они им нравились по своему звучанию, и было в этих именах, по их мнению, что-то от поэзии Пушкина.

Родились мы достаточно крепенькими и рослыми. Мама носила нас общим весом около шести килограмм. Мне досталось три килограмма восемьсот пятьдесят грамм, сестричке – два сто. Мы с сестрёнкой после рождения дружно оккупировали, специально купленную по случаю, широкую добротную кроватку, а на прогулку ездили в шикарной двухместной коляске.

Наше детство сохранено в многочисленных фотографиях и очень душевных письменных воспоминаниях отца. В этом отношении нам повезло. Хотя прямо скажем, в те времена возможности историографии были весьма незначительны, но, тем не менее, в нашем распоряжении есть несколько прекрасных фотоальбомов, где в хронологическом порядке наклеены наши фотографии от месяца и старше.

Память, а детская особенно, весьма избирательна и способна сохранить многое, что огоньками, по меткому выражению отца, наиболее ярко горело в нашем сознании.

Вот мы с сестрёнкой готовимся в школу, мама примеряет на меня очень красивую, новую школьную форму, я подпоясываюсь ремешком с ярко начищенной медной бляхой, надеваю фуражку с кокардой.