Камил Икрамов - Все будет хорошо

— Когда у вас был Аляутдин Сафарович, звонил Бахвалов, — доложила Мира Давыдовна. — Просил соединить, хочет о чем-то посоветоваться.

— Спасибо, — от души поблагодарил директор, и секретарша вскинула на него удивленные глаза. — Это очень кстати.

Без пиджака, что он позволял себе крайне редко, директор направился в шестую лабораторию.

Амин, Сергей и Бахтияр горячо спорили о данных самого последнего эксперимента. Результат оказался настолько странным, что определить, положительный он или отрицательный, сейчас никто не мог. Сергей Бахвалов как руководитель темы выглядел явно растерянным, ходил по комнате, время от времени поддергивая джинсы. Он взял со стола несколько листков и протянул директору.

— Вот, Азим Рахимович. Из-за этого я и звонил вам. Мне кажется, тут наврали химики или неверно составлена программа.

Было приятно, что к нему бегут сразу, как к спасителю и провидцу. Могли бы, конечно, подумать с неделю, доложить с предположениями, а они спешат сообщить о неудаче, потому что верят в его способность все решить тут же.

Азим Рахимович пробежал изложенный на трех страницах отчет и убедился в том, что появление неожиданных элементов в пробной выплавке объяснить в данный момент не может и он.

Директор сел за стол и задумался. Все затихли. Думал он долго — минут двадцать, один только раз отвлекся, вспомнив о сердце, удивился про себя, что оно не болит, будто и не болело даже, и вновь углубился в формулы и вычисления. Первая мысль об ошибке, незамеченной молодыми людьми, не подтверждалась. Следовало думать о чистоте эксперимента, о свойствах тигля, в котором велась плавка. Сергей Бахвалов из-за плеча следил за тем, в каких местах текста останавливался Азим Рахимович.

— Металлурги мы молодые, — сказал Сергей. — Вот что! Знаете, как писала одна молодежная газета о доменщиках, — «Ваша сила в ваших плавках».

Директор не понял двусмысленности. Или не хотел шутить.

— Завтра начнем эксперимент по этой же программе, — сказал он. — Я буду с вами от начала до конца. Но если возникнут конкретные соображения по режиму или объяснение происшедшего, можете звонить мне домой до половины двенадцатого.

Он вернулся в кабинет и еще раз с удовольствием отметил, что боль слева исчезла, пальцы слушались. Велика сила динамического стереотипа, решил он. Надо больше заниматься своим собственным делом — физикой, надо всячески избегать всего, что создает психологические нагрузки. Он отлично помнил, почему между защитой докторской и ее утверждением в ВАКе у него случился сердечный приступ. Он был уже старшим научным и его попросили дать отзыв о работе соседнего отдела. Отзыв требовало большое руководство, Азим Рахимович около месяца проверял соседей и написал все, что думал. Один из его недавних оппонентов пригласил тогда Рахимова к себе домой и долго объяснял, почему он должен написать противоположное тому, что написал. Аргументы были далеки от науки, но казались вескими. Речь шла о престиже института, о судьбах коллектива лаборатории в тридцать человек, о финансировании на целую пятилетку. Азим Рахимович должен был учесть и то, что соседи к его собственной работе отнеслись крайне благожелательно, и то, что его докторская может попасть на рецензию именно соседям, либо к их единомышленникам. Он стал переделывать отзыв, убирая, смягчая, выбрасывая абзацами важные соображения по существу дела. Пожалуй, никогда до тех пор он не работал так упорно и тягостно. Курил по две пачки сигарет в сутки, не спал ночами. Через неделю отзыв на двадцати страницах в новом виде был отдан на машинку, и ему показалось, что все кончено. Он вздохнул свободно и пошел купаться на большую прохладную и спокойную реку.

Муршиды не было рядом, она уехала в Маргилан к дочерям, жившим с ее родителями. Отсутствие супруги радовало его, на ее глазах кривить душой было бы еще тягостнее. Он лежал на берегу реки в стороне от шумного пляжа, где отдыхающие группировались по возрастам.

Плавал Азим Рахимович не слишком хорошо, однако до середины реки обычно добирался и возвращался с чувством маленькой победы. В тот день он решил переплыть реку, отдохнуть на противоположном столь же пологом и зеленом берегу.

Он шагнул в воду и стал не спеша набирать скорость. Метров тридцать отделяло его от удаляющегося берега, когда он почувствовал свое сердце. Он не сразу тогда понял, что это сердце. Боль начиналась где-то в середине живота, подступала к горлу, и такая пришла слабость, что он не мог перевернуться на спину, чтобы отдохнуть.