Джозеф О'Коннор - Ковбои и индейцы

Эдди снова улегся на кровать. Прочитал весь документ от начала до конца. Он не впервые видел подобные вещи. Серьезная хреновина.

Луна за окном уже клонилась к закату, утопая в облаках, — красный шрам на плоти неба; облака напоминали багровые кровоподтеки. Буквы на стенах жили своей жизнью, маршировали как безмолвные солдаты. Или выстраивались в ряд как хорошенькие девочки. Эдди лежал на спине, и, когда закрыл глаза, ему померещилось, будто он видит языки пламени.

Он очнулся, осознав, что кричит и хватается за воздух скрюченными пальцами. Марион была в комнате — сидела у окна, пробуя взять на Эддиной гитаре открытый аккорд. Она мгновенно оказалась рядом с ним. Эдди откинулся на подушку, сердце в груди стучало как бешеное — он прямо воочию видел, как оно пульсирует там внутри, грозит проломить клетку ребер.

— Все в порядке, — сказала Марион, — тебе просто приснился кошмар.

Эдди поднял голову, оглядел комнату. На шкафу стояло ведро, в которое капала вода. Эдди облизнул губы, ощутил на них соленый привкус.

— Должно быть, совесть у тебя нечиста, — улыбнулась Марион.

Эдди снова откинулся назад и закрыл лицо ладонями.

— Нет у меня совести, — сказал он. — Ее удалили хирургическим путем.

— Уже восемь часов, — заметила Марион.

— Ты похудела. Это специально?

— Материалы для моего проекта. — Марион взяла с покрывала папку. — Что ты ожидал найти? Любовные письма?

— Зачем тебе все эти адреса? — спросил Эдди.

— Для моего проекта на вечерних курсах, — ответила Марион, запихивая папку в ящик комода. — Я должна написать всем этим типам и разослать им анкеты.

— И только? — хрипло воскликнул он.

— Эдди, — рассмеялась Марион, — да что с тобой такое?

Она сказала, что рада видеть его дома и по этому поводу приглашает на праздничный ужин. Она нашла новый ресторанчик в конце Монтгомери-стрит; судя по всему, цены там невысокие. Эдди был не в настроении, но она настаивала. Пришлось идти бриться.

— Марион, — сказал он, выйдя из ванной и все еще дрожа, — можно у тебя кое-что спросить?

— Конечно, — с подозрением в голосе ответила она.

Ветер бросал в стекло пыль. Подхваченная сквозняком, какая-то бумажка повисла в воздухе, как на веревочке.

— Извини, что я спрашиваю, — продолжал Эдди, — но думаю, ты должна сказать мне правду.

Марион поднялась, вид у нее был испуганный. Она подошла к столу, вытащила из пачки сигарету.

— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, Эдди, ты же знаешь. Если ты действительно готов услышать ответ, можешь спрашивать о чем угодно.

Эдди поймал бумажку, положил ее на кровать. Интересно, что именно она имела в виду?

— Я насчет Боба, — сказал он, — знаю, это глупо, но между вами ничего не было, а?

Лицо Марион смягчилось, она улыбнулась.

— Ты правда псих, — рассмеялась она. — Дин Боб для меня слишком хорош. — Она коснулась своей шеи, потом кивнула на Эдди. — У тебя вот тут кровь. Ты порезался.

Десять минут спустя, когда Эдди, лежа на кровати, пересчитывал свои деньги, Марион схватила подушку и прижала к его лицу, хихикая, как ненормальная. Такие у нее были шуточки.

В январе Марион устроилась на полставки контролером в супермаркет «Наварон» на Сайпресс-авеню.

Если ей что и нравилось на новой работе, так это ловить магазинных воров. Не потому, что у нее были садистские наклонности, нет, зачастую она даже их жалела. Но Эдди удивляло, что она считает день удачным, только если ей удается поймать какого-нибудь воришку и заставить его сознаться на глазах у других покупателей.

Поначалу Эдди спорил с ней. Твердил, что любой человек, которого нужда довела до воровства в магазине, заслуживает снисхождения. В том-то и дело, ответила Марион. Если их поймают, то арестуют и посадят в тюрьму. Поэтому так важно остановить их, пока они не совершили преступления. Эдди поневоле признал, что здесь есть резон.

— Беда с вами, с кофейными либералами, — фыркнула она, — вы слишком заняты спасением мира, где уж вам тщательно что-нибудь продумать.

После это стало у них привычной шуткой. Марион приходила вечером домой, и Эдди спрашивал: «Ну как, поймала сегодня кого-нибудь?» Он говорил, что ей нужно рисовать на своей кассе пойманных воришек — маленьких растерянных дамочек с раздутыми сумками в руках, — по одной картинке на каждого задержанного. Со временем шутка привилась, и даже мистер Патель начал говорить:

— Здравствуйте, дорогая; ну как, поймали сегодня кого-нибудь?

В конце концов даже миссис Патель подхватила это словцо, а миссис Патель была отнюдь не говорлива. Марион сказала, что они все завидуют ей, потому что работа у нее интереснее, чем у них. С этим Эдди не мог поспорить.