Джозеф О'Коннор - Ковбои и индейцы

— Я хочу сказать, — смеясь, продолжил он, — не спрашивать же у этого старого дурака, Папы Римского, как мне трахаться, а?

Эдди приуныл. Леппо принялся рассказывать о лондонском банке, где он работал, — о займах, процентных ставках и тому подобном. Под воздействием кокаина все чувства у Эдди обострились. Он хотел было включиться в разговор, но ощутил внезапный острый приступ страха. Он смотрел на Дженнифер — как она смеется, как касается руки Леппо, когда хочет прервать его и вставить словечко, как его пальцы сжимают ее ладонь. Все краски стали яркими и резкими, музыка пронизывала все тело словно током. Когда Эдди переводил взгляд на Дженнифер, ее лицо подергивалось рябью, будто отражение в воде. А к столу то и дело кто-нибудь подходил с салфеткой или подставкой под кружку и просил у Леппо автограф. И каждого просителя Леппо встречал одной и той же шуткой:

— Только не подсовывайте мне чек, ладно?

Эдди извинился и побрел в туалет, где тут же сунул два пальца в рот, и его вырвало в унитаз. Нет, Леппо тут ни при чем. Во всем виноват скверный кокаин, Эдди понимал и вовсе не хотел вести себя как параноик, тем более в сочельник, когда и без того хватает буйства. Ответ на холодную индейку. От Дина Боба именно этого и следовало ожидать, черт подери! Что касается наркотиков, ему совершенно нельзя доверять. Ни черта он в этом не смыслит. В случае чего и от «Доместоса» кайф словит. Однажды Эдди видел, как после какой-то вечеринки в Фоксроке поздно ночью Дин Боб пытался сворачивать и курить листья аспидистры.

Когда Эдди выбрался из туалета, Дженнифер и Леппо были уже на ногах. Он держал ее пальто, как этакий занюханный герцог, а она старалась влезть в рукава. При этом грудь ее выдавалась вперед, натягивая блузку. Боб, закрыв глаза, раскачивался на стуле и напевал себе под нос «Уходи, Рене». Лицо его при этом жалобно кривилось. Леппо курил сигарету, держа ее на манер Ноэла Кауарда [33] Кауард Ноэл Пирс (1899–1973) — английский писатель, актер и драматург. и делая вид, будто не замечает, что на него смотрит половина паба.

И тут случилось нечто странное. Внезапно на Эдди нахлынула усталость. Воспаленным глазам почудилось, что в этом безумном пабе все замерло. Все остановилось. Он слышал шум волн, разбивающихся о камни. Все эти люди вокруг казались застывшими блеклыми фигурами на старой выцветшей фотографии — ни света, ни движения. Эдди чувствовал, что стоит на грани чего-то опасного, и он глубоко вздохнул, чтобы вернуться в реальность. Ему хотелось лечь, свернуться дрожащим клубком, но он не мог даже пошевелиться.

В конце концов до него донесся смех Дженнифер.

Она приглашала его пойти с ними на вечеринку, но Леппо возразил, что это будет проблематично, потому что это вечеринка по приглашению.

Эдди сказал, что ему все равно. Его и так пригласили уже на две вечеринки, а на такой он был в прошлом году. Мура, сказал он. Позеры, дилетанты и раскормленные бездарные уроды. Дженнифер опять рассмеялась.

— Она сказала: «До свиданья!» — прощебетала она и поцеловала Эдди в щеку. Леппо сказал, чтобы Эдди как-нибудь позвонил ему в Лондоне.

— Посидим вдвоем, — сказал он, — прикончим пару бутылочек.

После того как Дженнифер ушла, Эдди некоторое время сидел неподвижно, вспоминая все хорошее, что когда-то было между ними. Теперь ее было не узнать. Совсем другой человек. Чужой. Ее самоуверенность раздражала Эдди. Самоуверенная, собранная, сексуальная, умная — она прекрасно обходится без Эдди. Господи. Действительно впору с ума сойти.

Дин Боб наклонился к Эдди, высунув серый язык.

— Кто доведен, тот сокрушен, — объявил он.

— Ага, — сказал Эдди, — что-то в этом роде.

Опустив взгляд на стол, он заметил конверт, на котором было написано его имя и красовался влажный коричневый круг — след от стакана. Никто не знал, откуда тут взялся этот конверт. Эдди с любопытством вскрыл его. Внутри оказалась сложенная вчетверо страница из «Фейс» [34] «Фейс» — модный журнал. . «Искреннее очарование Саломеи Уайлд» — гласил заголовок над бледным строгим лицом. Эдди взял в руки открытку. «Разве тебя от нее не тошнит?» — вопрошала открытка. «Счастливого Рождества от Джимми и Рути». Эдди огляделся, но они уже ушли. Он смял открытку и фотографию, скатал их в шар и принялся за пиво Дина Боба.

До самого дома он шел пешком, поскольку таксисты отказывались его везти. Мимо полузасыпанной снегом Национальной галереи, по Меррион-роу, вдоль черной ограды Грин, по Эрлсфорт-Террас и Харкорт-стрит, мимо разрушенного здания ТВ-клуба с зияющими глазницами выбитых окон, через мост, по безлюдному сейчас пространству Ранила, где они столько раз устраивали свои сборища и где у него было так много друзей. Кое-кто теперь в Австралии, кое-кто в Штатах. Один, не то двое сидели в тюрьме. Он вспомнил тот вечер, когда они с Ричи Малкахи сидели в гостинице «Харкорт» и рассуждали о поэзии. И как Дин Боб плакал у него на плече возле Онион-Филд и уверял, что Эдди — его самый лучший в мире друг. И другие вечера и ночи припомнились ему — смутная череда безумных гулянок и чужих девушек…