Джозеф О'Коннор - Ковбои и индейцы

Эдди выпил еще пива, теплого и противного, и снова поискал глазами Ровену, но ее не было. Он присел на бордюр, глядя на танцующих, и задумался о Марион. Черт, все у них складывалось не так уж плохо. Попробовал вспомнить самые лучшие минуты. День, когда они бродили по городу. Вечер, когда отправились к ипподрому и нашли на Чаринг-Кросс-роуд двадцатифунтовый банкнот. И даже тот день, когда она поругалась с Фрэнком. Черт побери, Эдди не мог не признать, что в этом была и смешная сторона. Но теперь все кончено. Обычная история, ничего особенного. Ничьей вины тут нет, вот что надо помнить, сказал он себе. Теперь он это понимает. Каждый день люди встречаются и расстаются. Такова жизнь. Не герои романов, а просто мужчины и женщины. Ничто, сказал себе Эдди, не может длиться вечно.

Что ни говори, без него ей гораздо лучше. Дин Боб прав. Нужно быть честным с самим собой. Теперь ей гораздо лучше. В этом Эдди совершенно уверен. Сейчас он отчетливо это понимает. Черт, он же оказал ей услугу! Встретив его через год-другой, она, возможно, скажет: спасибо тебе, дружище, спасибо большое, ты в самом деле оказал мне тогда услугу. Порой в жизни нужно принимать трудные решения, поступать по-мужски, серьезно относиться к своим обязанностям. Однажды она это осознает. Если уже не осознала. Так и будет. Эдди не сомневался.

Он спрятал разгоряченное лицо в ладонях. Ему очень хотелось, чтобы музыка умолкла.

Чертов кретин, думал он. Идиот, почему ты позволил ей уйти?

Паука Эдди нашел за шатром. Лицо у него было покрыто коркой засохшей рвоты, но лежал он на боку и все-таки дышал, а это уже обнадеживало. От росы одежда Паука промокла насквозь. Эдди пнул его ногой, но безрезультатно: Паук не просыпался.

Вдалеке за влажными изгородями занимался новый день. В рассветных сумерках Эдди различал высотные здания. На траве, будто фугасы, лежали коровьи лепешки. Холодно. Где-то запели птицы, но Эдди не видел их.

Проснувшись, Паук не понял, где находится. Эдди сказал, что у него на лице блевотина.

— Интересно, чья? — простонал Паук, потом засмеялся, но тотчас схватился за ребра и взвыл от боли. Ему было скверно. Он рассказал Эдди, что пережил жуткую галлюцинацию, в которой был бананом. Эдди начал смеяться. Паук сказал, что ничего смешного тут нет. Ему казалось, что с него пытаются снять шкурку. — Ты представь себе, Эдди. Жутко ведь.

Кто-то снял с их машины зеркало заднего вида, но Паук даже внимания не обратил. Машину вел Эдди. Всю дорогу до Лондона Паук беседовал сам с собой. Его очень тревожил Джейк. По его мнению, тот парень, Текс, действительно знал, о чем говорил. Эдди сказал, что уверен: даже о Брайане Эпштейне [60] Эпштейн Брайан — менеджер «Битлз». рассказывали такие вещи. Может быть, сказал Паук, но у Эпштейна, по крайней мере, были «Битлз». Он прислонился виском к окну.

— Мы-то не легендарная четверка, Эдди, — вздохнул он.

— Верно, — отозвался Эдди, — но давай смотреть на вещи со светлой стороны. Все может измениться только к лучшему, согласен?

Когда машина остановилась возле берлоги, Паук заплакал, закрыв лицо руками.

— Боже мой, нет, — стонал он, — не может быть, только не это! Впервые за много месяцев квартира осталась пустой, и вот на тебе…

Его лицо стремительно меняло цвет, краснело, белело, синело. Он лупил кулаком по приборной доске. Эдди кусал ногти, глядя на разбитые окна, и курил последнюю сигарету. Денек будет паршивый, это точно.

Едва Эдди тронул входную дверь, она качнулась и, сорвавшись с петель, рухнула внутрь, как пьяница в баре. Эдди вошел.

Туалет был залит быстросохнущим цементом, а все трубы разбиты. Ковер усыпан известкой и осколками плитки. Гитара Эдди расколота надвое, части держались только на струнах. Компьютер исчез.

— О, боже, — плакал Паук, — моя повесть, она была там…

— Хрен с ней, с повестью, — рявкнул Эдди. — Ты посмотри, мать твою, что с моей гитарой! Господи, как она отыскала это место?

— Ты о чем, придурок? — оборвал его Паук. — Это все мой долбаный домохозяин. Он уже несколько месяцев пытался сюда пробраться.

Одежда, книги, записи — все исчезло. Двери платяного шкафа, сорванные с петель, валялись на полу. Когда Паук щелкнул выключателем, ничего не произошло. В палисаднике Паук снова заплакал: все его растения были вырваны с корнем и кучей свалены на землю.

Обозрев разгром, Эдди и Паук решили выпить кофе и все обсудить. Чайника не было. Чашек тоже. И кофе исчез. Это окончательно добило Паука.