Array Шэнь Жун - Царь-дерево

— Еще да еще, конца им нет! — вскипел Ван Шичжун.

— Э-хэ-хэ, товарищ «комиссар отделения», не становись в позу господина Чжао, позволь уж и нам, бедным А-кью [50] Сатирический эпизод из повести Лу Синя «Подлинная история А-кью», в котором рассказывается, как господин Чжао, «поддельный заморский черт» (иностранец), не разрешил А-кью присоединиться к революции. , принять участие в революции, — скорчив гримасу, проговорил Чэнь Юй.

В комнате хихикнули. Ван понял, что над ним смеются.

— Ты… опять торгуешь «черным товаром»!

— «Черным товаром»! И у тебя язык поворачивается так ругать повесть Лу Синя! Это злостный выпад против знаменосца культурной революции в Китае! — с суровым лицом заключил Чэнь Юй.

Ван прикусил язык, он опять попал впросак с этим Чэнем.

Как-то раз во время изучения в отделении изречения «Некрепко держать — все равно что не держать» Вана внезапно осенила блестящая мысль, и он тут же поделился ею:

— Это изречение можно, к примеру, объяснить так: ты схватил воробья, но держишь его некрепко, и он улетает.

— Ну а если его покрепче? — посмеиваясь, спросил Чэнь Юй.

— Ну тогда из него и дух вон! — расплылся в улыбке Ван, но тут же испуганно спохватился, что ляпнул что-то не то.

— Не умеешь сравнить, так и не лезь не в свое дело! — сказал Пэн Шукуй.

Сегодня, когда Ван опять попался на удочку Чэня, он постарался сдержать себя. В те годы не только сюцай при встрече с солдатом не мог доказать своей правоты, но и солдат остерегался сюцая, боясь напороться на «политические мины».

Ван нарушил молчание, найдя наконец, на ком можно сорвать досаду.

— Сунь Дачжуан, ты образцовый солдат, отличник «пяти хорошо», скажи свое мнение о разоблачении Го Цзиньтая.

— Я… я — за…

— За кого?

— Хватит! Говори сам, чего наседаешь на других! — рассердился Пэн Шукуй.

Инь Сюйшэн, стоя на улице, с раздражением прислушивался к перепалке. Наконец не выдержал, заглянув внутрь, крикнул:

— Командир отделения Пэн! Явиться в управление роты!

Инь Сюйшэн, широко улыбаясь, вошел с Пэном на командный пункт роты, проворно придвинул ему стул, налил чай, протянул сигарету, словно принимал высокое начальство. Пэн никак не мог привыкнуть к самоуничижению и лакейским манерам Иня, который, видно, именно так понимал роль «слуги народа». Впрочем, от природы Инь Сюйшэн был другим, и держись он прямо, его высокая худощавая фигура имела бы мужественный и благородный вид. Но случилось так, что года три тому назад, после собрания с вручением наград образцовым солдатам-ученикам Лэй Фэна, Инь получил от Цинь Хао строгий выговор за высокомерие и зазнайство. В полном замешательстве он пошел к ответственному работнику Яну узнать, за что получил нагоняй. Выяснилось, что комиссару показалось, будто, выйдя на сцену за получением награды, Инь Сюйшэн держался подчеркнуто прямо, словно ни в грош не ставил всех остальных. С тех пор Инь ходил тише воды, ниже травы, осмотрительно держался в тени, постепенно усвоив позу «почтительного мужа».

— Шукуй, у меня есть для тебя радостная новость! — с улыбкой сказал он, вынимая из ящика стола анкету. — Пришли твои документы на повышение.

У Пэна радостно вспыхнули глаза, учащенно забилось сердце. Сбылась давняя мечта, словно порыв весеннего ветра разогнал мрачные мысли. Он не был готов к такому сюрпризу и с нетерпением воззрился на Иня, ожидая продолжения. Но тот молчал, усмехаясь. Пэна кольнуло, что он обрадовался слишком рано. Он покраснел, устыдившись, что выдал себя. Он не пасовал перед Инь Сюйшэном. Они были призывниками одного года, культурный уровень у них был примерно одинаков, ну, а пота он пролил за годы службы в сто раз больше, чем Инь. Одному богу известно, как Инь дослужился до политрука, а Пэн все еще ходил старшиной. Эх, времена и судьбы!

Инь пошел в гору в последние три года. По словам шутников, в трилогию о его жизни о том, как он сумел выбиться в люди, сделал карьеру и прославился, следовало вписать еще три эпизода. Первый произошел в шестьдесят пятом году, в сезон арбузов. По воскресеньям Инь ходил с тележкой в поселок за тридцать ли от воинской части подбирать арбузные корки. Вскоре в боевом листке военного округа появилась статья ответработника дивизии Яна, озаглавленная «Десять тысяч цзиней арбузных корок», в которой рассказывалось, как, учась духу Лэй Фэна, Инь откормил этими арбузными корками десять «йоркширских» свиней. Кое-кто из скептиков, не поверив — эка хватил, десять тысяч! — с карандашом в руках подсчитал, что за два с половиной месяца, точнее, за десять выходных, можно перевезти тачкой не более трех тысяч цзиней. Да! Цифра была взята с потолка, но не в ней главное, а в поднятии морального духа! Через год Иня произвели в командиры взвода, началась полоса удач.