Array Шэнь Жун - Царь-дерево

Го Цзиньтай бежал, словно за ним гнались с палками. Он никак не мог предположить, что Цинь Хао сведет с ним старые счеты, вытащив на свет «дело о здравице». Похоже, решился разделаться с ним. Запершись в бараке, Го перебирал в памяти подробности «дела», мысленно вернулся к событиям прошлого, казалось, навсегда ушедшим из его жизни…

Отчий дом его был в Цайу. Когда весной 1942 года через поселок, в котором он зарабатывал поденщиной, прошли части Армии сопротивления, он бросил мотыгу и ушел с ними. Ему было тогда пятнадцать лет. На войне, где существуют свои суровые и справедливые мерки к людям и где приходится смотреть смерти в глаза, ему везло. В 1946 году он уже был ротным. В боях он воевал яростно и умело. Если бы не разжалования и взыскания, он давно вошел бы в комсостав дивизии. Впервые его разжаловали летом 1948 года. После боя рота расположилась на отдых на берегу реки Вэйхэ в деревне Лючжуан. Здесь же разместилась служба оказания помощи фронту, возглавляемая секретарем укома по фамилии Фань. В деревне после расправы над помещиком остались его дочери, обе красавицы, словно едва распустившиеся бутоны. На них многие заглядывались. Их выгнали из богатых покоев и поселили в соломенной лачуге бывшего батрака на восточной окраине села. Как-то ночью Го Цзиньтая внезапно разбудил старик из деревни, он прибежал сказать, что секретарь Фань балует с помещичьими дочками. Го рассвирепел и, взяв с собой двух солдат, бросился прямо на восточную околицу. Перемахнув через плетень, он распахнул пинком дверь и заорал:

— Вон отсюда, сукин сын!

— Ой-ой-ой, спасите, помогите, — раздался девичий плач, — он пригрозил нам пистолетом…

Фань свернулся в комок на лежанке.

— Почтенный Го… командир роты… пощади, пощади на этот раз…

— Пощадить? А ты зараз — двоих!

Ударом он сбросил его на пол. Голый Фань бросился в ноги к Го Цзиньтаю, моля о пощаде.

— Мать твою, страна воюет, а ты пороху не нюхал и еще гарем тут развел!

Рывком выхватив из-за спины солдата винтовку, он ударил Фаня прикладом. Раздался глухой стук, и Фань, как дохлый пес, растянулся на земляном полу. Придись удар прямо по голове, Фаню наверняка пришлось бы в «журавлиной упряжке» отправиться на Запад [48] По поверьям, там находится «страна мертвых». . Он пролежал два месяца в госпитале и вышел с большой, с куриное яйцо, шишкой на лбу. Его понизили в должности, сделав счетоводом. А Го Цзиньтая за «милитаристские замашки» разжаловали из командира роты в командиры отделения. Наказание мало огорчило Го Цзиньтая. А история о том, как он в гневе шарахнул блудливого секретаря по голове прикладом, разнеслась широко, пополнив «армейский фольклор».

Через год перед началом боев за переправу реки он был назначен помкомом роты. Когда три колонны Полевой армии развернули боевые действия по форсированию реки, Го возглавил штурмовой отряд первой роты и первым прыгнул в лодку. В ходе переправы рота потеряла убитыми и ранеными половину личного состава, погибли все командиры. Тогда Го Цзиньтай принял на себя командование и повел за собой оставшихся в живых товарищей. Заняв боевую позицию на береговой отмели, он прорвал оборонительные укрепления противника. После битвы приказом штаба и политуправления Полевой армии роте было присвоено почетное звание «первой роты форсирования реки». Го Цзиньтай был отмечен за особые заслуги и вновь назначен командиром первой роты.

Вторичное разжалование произошло осенью 1957 года, оно не имело политической подоплеки и было связано с несчастным случаем на стройке. В то время, будучи начальником штаба дважды заслуженной дивизии, он участвовал в большем строительстве в горах Цюэшань. Как-то ночью в его смену двое бесшабашных солдат в нарушение правил техники безопасности вскочили в груженую вагонетку и, раскачиваясь, покатились по наклонной узкоколейке вниз. Внезапно вагонетка сошла с рельсов и с разгона врезалась в только что поднятые стояки, которые, конечно, рухнули, придавив насмерть людей. Воинская дисциплина беспощадна. Нарушители погибли, вся ответственность за происшествие легла на плечи Го Цзиньтая. Он отсидел две недели на гауптвахте, потом был отправлен в роту кашеваром. Это было его самое горькое переживание, хотя само разжалование он перенес стоически. Что значили для него ромбы в петлице по сравнению с погибшими ребятами!

После второго случая Го Цзиньтай стал притчей во языцех. Многие с опаской косились на него, говорили, что он «играет с огнем» и плохо кончит. Он же прямо, без обиняков рассказывал о своих взлетах и падениях и не таил в душе никаких обид.