Фэн Цзицай - Повести и рассказы

— Ты, верно, заподозрил, что я обманом выманил у тебя велосипед?

Прямота этого вопроса застала Мэн Дафа врасплох.

— Я?

— Не подозревал ли ты, что в велосипеде было что-то спрятано?

Второй вопрос был еще прямее, и Мэн Дафа не смог ничего ответить, только замахал рукой.

— Я? Нет! Нет! Не было этого!

— Неправда, ты подозревал меня. Ты, конечно, решил, что этот велосипед раньше был моим, что при конфискациях в начале великой культурной революции я спрятал в нем какие-то ценности, а потом велосипед отобрали, и я повсюду разыскивал свою машину. А когда я увидел тебя на своем велосипеде, мне ничего не оставалось, как выманить его у тебя. Так или не так?

Когда человек, назвавшийся Лань Даляном, дошел до этих слов, у него вырвался звонкий смешок, а потом он сразу стал серьезным и четко произнес:

— Все, что ты думал, — верно. Моя семья в начале великой культурной революции подпала под конфискацию, и я действительно в велосипеде кое-что спрятал…

— Правда? — кончики бровей Мэн Дафа удивленно взметнулись.

— Правда. Но потом мой велосипед тоже конфисковали и я решил, что все кончено. Кто бы мог подумать, что, на мое счастье, я случайно столкнусь с тобой? До того, как мы встретились на дороге, я уже выслеживал тебя больше чем полмесяца. А когда мы познакомились, я все не мог набраться смелости и признаться, что велосипед этот — мой. Через некоторое время я явился к тебе домой, внимательно осмотрел его у тебя в комнате и, точно определив, что это моя машина, выкупил ее у тебя. В тот же день я снял седло — спрятанное было на месте, не пропало ни малой…

— Ох!..

Лицо Лань Даляна вновь обрело улыбку, он сказал:

— Сейчас я уже достал все спрятанные драгоценности. Эти несколько дней я собирался отправиться искать тебя — и вдруг эта встреча. Я, — он остановился, а потом произнес с радостным волнением, — я решил выделить тебе в подарок часть моих драгоценностей.

Мэн Дафа весь задрожал, с трудом удерживаясь на ногах, невольно привстав со стула. «Что? Неужели в мире наяву так бывает, что найдешь и потеряешь, а потом снова найдешь? Такое невероятное происшествие? Неужели этот человек столь великодушен, что готов выделить мне часть своего имущества? И таким другом оказался человек почти незнакомый, с которым так мало общался?» Он был в крайнем затруднении, не смел поверить, но безумная радость, вырвавшись из его сердца, уже отразилась на его лице.

— Ты… зачем ты это? — Он невольно принял тон человека, принимающего подарок.

— Нет, нет, я точно хочу сделать тебе подарок. Но сначала я прошу извинить меня: я тебя обманул, покупая у тебя велосипед. Ты — единственный человек, кого я обманул за более чем тридцать лет моей жизни. Ничего другого мне не оставалось, а по какой причине — скоро поймешь.

Человек слегка улыбнулся, и в улыбке его таилось что-то загадочное. Он поднялся, достал из шкафа нечто новенькое и прямоугольное и положил на стол. Мэн Дафа принял это сперва за настоящую драгоценность — вещь была разукрашена зелеными узорами и напоминала парчовую коробку, но, вглядевшись, понял, что перед ним несколько новых толстых книг.

— Что это? — Он не понимал, зачем перед ним положены книги.

— Сначала посмотри, — посмеиваясь сказал человек, и в его тоне и улыбке появилась прежняя теплота.

Он удивленно повертел в руках эти книги, ничуть не похожие на драгоценности, и решил, что в них скрыта какая-то тайна. Перевернул их несколько раз, но так и не заметил в них ничего особенного — всего лишь новые книги, только что отпечатанные. Еще повернул — от страниц книги исходил свежий запах типографской краски. Вот книга под названием «Пожар», другая — «Солнце взойдет на рассвете», третья — «Слезы сильного человека». И еще книга стихов — «Памятка для грядущего». Сверху на каждой из них стояло имя одного и того же автора: Лань Тянь.

— Лань Тянь — мое настоящее имя.

И человек, наконец-то открывший свое имя, рассказал, что с ним приключилось в прошлом.

— Это и есть те вещи, которые я когда-то спрятал в раме венгерского велосипеда.

— Что? — заговорил Мэн Дафа. — Не может быть! Ты хочешь сказать, что это и есть твои сокровища?

— А разве это не сокровища? — Лань Тянь, глядя на него сияющими глазами, начал приподнимать понемногу завесу, скрывавшую прошедшее: — Хочешь ли ты узнать прошлое этих книг? Я могу тебе рассказать. В тот год, когда началась великая культурная революция, мне, как и тебе, было двадцать три года. До этого я как будто ничего не понимал, а тут налетевший ураган заставил измениться все, что меня окружало. Все, начиная от общественной жизни и кончая каждым маленьким домом и даже сердцем отдельного человека. Жизнь своими быстрыми переменами еще и еще раз проверяла каждого из нас мерками, столь же суровыми, что и в период войны. Она измеряла мысли, намерения, веру и нравственность всех людей. Я увидел в это время, как одни люди хотели только конца страданий, другие — перекладывали беды на чужие плечи, третьи — отступались от своих убеждений. Но были и такие, что по-прежнему были исполнены надежд на будущее. Были люди, которые, перенося невзгоды, думали только о своих выгодах и потерях, но были и такие, что, болея за свою страну и свой народ, укрепляли этим свои сердца. Мой дом был разгромлен за одну ночь, но мое сердце нельзя было сокрушить. Слово «народ» давно уже стало пустым, лишилось всякого содержания, но если ты действительно сумел вникнуть в сердце каждого отдельного человека, постиг мысли, устремления и надежды людей, если смог собрать этот миллиард сердец воедино, — ты начинаешь видеть, что народ — не нечто бесформенное, а реально существующая необоримая сила. Для того, чтобы нам не пришлось еще раз разыгрывать ту же трагедию, для того, чтобы история не проходила больше таких мучительных поворотов, мы, люди нашего поколения, должны стать выше нашей личной любви и вражды, радостей и горестей и с точки зрения высших идеалов нашего времени рассматривать жизнь, как она есть, извлекать из нее урок, полезный для грядущей истории. Вот почему эти несколько лет всякого рода впечатления становились для меня фактами, заносимыми в мои правдивые записи. Я знал, что, если бы тогда кто-нибудь случайно обнаружил это, я накликал бы беду не только на свою голову, но и на родителей, на родных, на друзей. И я придумал неплохую штуку: прятал все это в трубки велосипедной рамы. Кто мог ожидать, что люди из учреждения моего отца, которым было поручено увезти описанное при конфискации имущество, бывшее в нашем доме, заберут заодно и мой велосипед? Я всеми способами пытался выяснить, где оказалась моя машина, ведь подлинные мысли и чувства, всякие подробности, записанные в те времена, потом трудно было бы припомнить. Значительная часть материалов, помещенных сейчас в этих книгах, — как раз то, что я прятал тогда в велосипеде…