Галия Мавлютова - Свет в окошке

И Дмитрий успокоился, прислушавшись к гудению моторов. Ровный шум напомнил о собственном взлете. Скоро он станет главным. Лучше быть первым на деревне, чем последним в городе. Так бабушка говорила, причем повторяла это довольно часто, раз умная поговорка отложилась в детской памяти.

Снова возникла стюардесса. Она поставила чашки на столик и нерешительно предложила:

– Вам пледы положить?

В салоне было весьма зябко, но пледы никто не спрашивал.

– Давно пора! Чуть не закоченели тут у вас! – На этот раз помимо капризности в голосе Юли прозвучало явное высокомерие.

Дмитрия передернуло. «Черт возьми, да что это с ней? Как она разговаривает? Неужели не понимает, что ведет себя невоспитанно? Или она считает стюардессу прислугой – и потому не стесняется?..»

Дмитрий откровенно злился, недовольно поглядывая на Юлю из-под насупленных бровей. Положив плед на Юлины колени, стюардесса испуганно скрылась.

Что случилось? Дмитрий не узнавал свою жену. Они прожили вместе чуть больше года. За это время много чего произошло: устраивались в новой квартире, покупали мебель, оформляли кредиты, приглашали гостей. И все у них было по-человечески. Что же произошло? Может быть, Юля совсем не хочет жить в далеком незнакомом городе – просто так и не решилась признаться? А теперь ей страшно и она не может сдержать себя? Что?..

За окном все плыли и плыли пушистые облака.

– Ты мой свет в окошке! – сказала Юля своим обычным голосом, скинув плед с коленей. Теперь она проснулась окончательно.

Облака в иллюминаторе резко взмыли вверх. Самолет шел на посадку.

«Митенька, ты мой свет в окошке», – часто говорила в детстве бабушка. И Юля так мило повторяет эти слова.

Дмитрий нежно обнял жену. От знакомых с детства слов возникшее было отчуждение сразу пропало. Стало радостно, как тогда в предновогоднем ресторане – когда он увидел свою Юлю в первый раз.

…Позже он не раз вспоминал Юлиных родителей: обычные простые люди, без затей. Дали дочери высшее образование, чем безмерно горды, будто памятник при жизни себе поставили. Она вроде неплохо училась. Не высший свет, разумеется, но на людях держится, впрочем, «на людях» – громко сказано. Близкое окружение Дмитрия и Юлии составляли его и ее однокурсники, в разнородной компании часто сразу не поймешь, о чем идет разговор, кто ведет беседу. Все хором кричат, стараясь перекричать друг друга.

А в том городе, куда они так долго летели, все оказалось иначе. С первого дня стало понятно, что они попали в некое элитное общество, куда простых людей не допускают. Нужно было срочно перестраиваться, забыть об университетских привычках и привязанностях, а в разговорах тщательно подбирать слова.

Юля снова развернула бурную деятельность по устройству семейного гнезда. В казенной, ничем не примечательной квартире быстро навела уют, развесила картины и занавески, отмыла стены и потолки, чем очень удивила Дмитрия: он ни разу не видел, чтобы кто-то мыл потолки в квартире. С обустройством жилья справились быстрее, чем предполагали, теперь нужно было устраивать жизнь. По должности Дмитрию полагалась служебная машина. Водитель приезжал всегда вовремя, минута в минуту. К его приезду Дмитрий уже завязывал галстук. Оставалось только поцеловать жену и отправляться покорять карьерные вершины.

– Ты когда будешь? – однажды утром спросила Юля, и Дмитрий поморщился: снова этот капризный тон. – Мне надоело сидеть в этой тюряге!

– Что за тон, Юлия? – ужаснулся Дмитрий. – Какая «тюряга»?

– Здесь все – тюряга! – заявила Юля и расплакалась.

Дмитрий не стал ее утешать, спрашивать, что случилось. И это стало началом конца.

Он просто вышел из квартиры и аккуратно закрыл за собой дверь.

В тот раз он так и не поцеловал Юлю.

Вскоре их пригласили на прием по поводу очередного государственного праздника. Заодно местная элита решила посмотреть, кого же прислали им из центра страны для усиления вертикали. И Юля опозорилась: громко смеялась, ходила курить с кем попало, всех угощала жвачкой, изо всех сил старалась понравиться и подружиться. Но никто не пошел на контакт с новенькой: жены местных князьков хранили гробовое молчание, не делая даже попыток исправить ситуацию. Дмитрий сразу догадался, в чем дело. Юле всегда нравилось носить декольте. Грудь для обзора она открывала с полным правом: грудь у нее была роскошная – хоть в журналах размещай для всеобщего обозрения. До журналов Юля не добралась, а вот в провинциальном городе решила продемонстрировать свои женские достоинства с размахом, и ее не поняли. Провинция отторгла то, что пыталась предложить ей Юля. Местная знать хотела жить по своим законам. Приезжие красавицы региональным матронам не указ. Точка была поставлена.