Элена Ферранте - Те, кто уходит, и те, кто остается

Она проснулась в пять утра, вся в поту — температура спала. Студентов возле заводских ворот не было видно, зато фашисты заявились. Они приехали на тех же машинах, что и вчера; Лила узнала их рожи. Теперь они выкрикивали лозунги и раздавали листовки. Дело пахло новой дракой, и Лила, сунув руки в карманы пальто, быстрым шагом шла к воротам, надеясь, что успеет в них скользнуть, пока не началась стычка. Но вдруг перед ней вырос Джино.

— Ты читать-то еще не разучилась? — спросил он на диалекте, протягивая ей листовку.

— Я-то нет, а ты когда научился? — ответила она, не вынимая рук из карманов.

Она попыталась его обойти, но Джино впихнул ей в карман листовку, ногтем оцарапав ей руку. Лила скомкала ее и выбросила.

— Не годится даже задницу подтирать.

— А ну подними! — приказал сын аптекаря, мертвой хваткой вцепившись ей в руку. — Подними и послушай меня. Вчера вечером я спросил у твоего рогоносца-мужа, можно ли мне тебе накостылять, и он мне разрешил.

Лила впилась в него взглядом:

— Значит, чтобы мне накостылять, ты бежишь спрашивать разрешения у моего мужа? А ну отпусти руку, сукин сын!

В этот момент рядом появился Эдо, но вместо того, чтобы с безразличным видом пройти мимо, он против всякого ожидания остановился:

— Чего он к тебе пристал, Черу?

Дальнейшее произошло молниеносно. Джино ударил Эдо кулаком в лицо, и тот повалился на землю. Сердце у Лилы опять забилось где-то в горле, и все вокруг закружилось с невообразимой скоростью. Она подняла камень, крепко сжала его в руке и изо всех сил запустила в сына аптекаря. Джино толкнул Лилу, и она отлетела к фонарному столбу. Эдо пытался подняться. В эту минуту по грунтовой дороге, вздымая пыль, подъехала еще одна машина. Лила узнала ее: эта развалюха принадлежала Паскуале. Все ясно, поняла Лила: Армандо послушался ее, как, очевидно, и Надя — они люди воспитанные, а Паскуале решил ввязаться в бой. Дверца открылась, из машины выскочили, включая самого Паскуале, пятеро парней. Это были рабочие со стройки, и они принялись охаживать фашистов сучковатыми дубинками: уверенно и методично, один точный удар, и противник сбит с ног. Лила заметила, что Паскуале надвигается на Джино, который стоял в паре шагов от нее, подбежала к нему, обеими руками схватила его за локоть и со смехом крикнула: «Беги давай, не то прибьют!» Но Джино не побежал; еще раз толкнув Лилу, он бросился на Паскуале. Лила помогла Эдо подняться и потащила его во двор, что было нелегко: он был тяжеленный, да еще дергался от боли и сыпал проклятиями. Немного успокоился он, лишь увидев, как Паскуале ударом дубинки повалил Джино на землю. Вокруг кипела драка: противники, плюясь и изрыгая ругательства, швыряли друг в друга всем, что могли подобрать с земли. Джино валялся без сознания. Паскуале с еще одним парнем, одетым в майку и заляпанные известкой широкие синие штаны, устремились во двор к будке Филиппо, который от ужаса заперся. Они выбили в будке стекла, но тут, заглушая их похабную ругань, послышался вой полицейской сирены. Лилу охватило радостное возбуждение. Да, думала она, если тебя пугают, напугай их сам, по-другому нельзя. Отвечай ударом на удар; ты у меня что-то отнял, я отниму твое у тебя; как вы со мной, так и я с вами. Паскуале и его ребята запрыгнули в машину; фашисты бросились к своим, волоча бесчувственное тело Джино; вой сирен слышался все ближе; Лила почувствовала, что ее сердце сжалось, как пружина в заводной игрушке, и поняла, что ей срочно нужно присесть. Войдя в здание завода, она без сил опустилась прямо на пол, прислонившись спиной к стене, и постаралась успокоиться. Тереза, толстуха лет сорока из разделочного цеха, смывала с лицо Эдо кровь.

— То чуть ухо ему не оторвала, а то вон спасать его кинулась, — насмешливо сказала она Лиле. — Что ж ты его там не бросила?

— Он помог мне, я — ему.

— Ты что, правда ей помог? — изумленно спросила она Эдо.

— Еще не хватало, чтоб какой-то чужак ее бил. Я и сам справлюсь! — пробормотал он.

— Видали Филиппо? В штаны наложил со страху! — засмеялась Тереза.

— Так ему и надо, — проворчал Эдо. — Жаль, что ему только будку помяли.

Тереза обернулась к Лиле и, хитро сощурившись, спросила:

— Признавайся, это ты позвала коммунистов?

«Она что, шутит? — подумала Лила. — Или вынюхивает, чтобы донести хозяину?»

— Нет, — ответила она. — Зато я знаю, кто позвал фашистов.

— Кто же?

— Соккаво.

Паскуале пришел к ним вечером, после ужина, хмурый, и позвал Энцо на заседание ячейки Сан-Джованни-а-Тедуччо. Лиле удалось перекинуться с ним наедине всего парой слов.