Сергей Кузнечихин - Седьмая жена Есенина

Когда разговор зашел о книге, Поэт схитрил, сказал, что все экземпляры проматросил по пьянке, но на днях должна прийти бандероль, и они, естественно, будут первыми, к кому он понесет. Однако она видела, как он прятал сборник во внутренний карман пиджака. Берег для кого-то последний экземпляр. Надеялась, что для нее.

Не угадала.

Часа не прошло, даже бутылку не допили, а он засобирался домой. Она подумала, что его потянуло в постель.

И снова ошиблась.

– К Михалычу поедем, – шепнул он, когда остались одни.

– Михалыч – это кто?

– Мадам шутит? – укоризненно покачал головой и вскинул ресницы. – Это прошлогодний лауреат Государственной премии!

– Хочешь сказать, что он живет в вашем городе?

– Думала, в Москве окопался?

– Не сомневалась.

– Напрасно. Между прочим, не так давно он объявил по телевизору на всю страну, что я самый интересный из современных поэтов.

– Это я знаю, Светка успела похвастаться. И ты хочешь сказать, что можешь запросто явиться к нему с посторонней женщиной?

Он забежал вперед и, загораживая путь, твердо выговорил:

– Не с посторонней женщиной, а с невестой.

– То есть ты серьезно предлагаешь мне…

– Да! – И, отведя взгляд, промямлил: – Руку и сердце.

– Я думала, ты для них сказал, чтобы косо не смотрели.

Он молчал, но с дороги не уходил, при этом руки его, согнутые в локтях, держались ладонями вверх, словно в ожидании милостыни.

– И что я должна отвечать?

– Разрешаю немного подумать.

Но думалось почему-то не о замужестве. Она все еще не могла поверить в реальность визита к лауреату. Писателей такого масштаба она еще не видела. Он был один из немногих, кто заставил власти считаться с собой, не растеряв при этом уважение людей, далеких от официоза. Сколько ни изображай из себя независимую, но поманили пряником, и улетучилось показное бунтарство, занервничала, поклялась себе прочесть все его книги, которые до этого знала лишь по названиям. А чтобы совсем не упасть в своих глазах, продолжала прятаться за подозрение, что ее дурачат. Даже когда поэт попросил таксиста остановиться возле ресторана и вернулся с бутылкой коньяка, она все еще не исключала, что ее приведут в гости к какому-нибудь местному литературному дедушке.

Обыкновенная пятиэтажка, облупленные стены подъезда, гнутые дверцы на почтовых ящиках, а две вообще вырваны, но именно здесь она почему-то поверила, что ее не разыгрывают. Остановилась посмотреться в зеркало и трусливо спохватилась, что ресторанную бутылку положила в свою сумочку, а теперь предстоит на глазах у пожилого человека, скорее всего матерого домостроевца, извлекать ее оттуда, – а что делать, не в руках же ее нести. Дверь открыла полноватая низкорослая тетка деревенского вида, похожая на домработницу. Видно было, как она обрадовалась Поэту, но улыбка скользнула по лицу и сразу же пропала.

– С кем это ты? – Глаза словно вцепились в нежданную гостью.

– С невестой! – радостно отрапортовал Поэт, потом не совсем уверенно добавил: – И с книжкой.

«Домработница» молчала.

– Кого еще там принесло? – послышалось из глубины квартиры.

«Домработница» не ответила, а колючий взгляд ее становился все въедливее. Хотелось бежать от этого взгляда. И надо было бежать. Но чего-то ждала.

– Ну, кто там?

– Это я, Михалыч, – наконец-то подал голос Поэт.

Лауреат Государственной премии вышел в обвисшем трико и в линялой майке. Но она не удивилась. В общем-то, и представляла его таким.

– Явился, не запылился, – потрепал по плечу, – мы уже думали, не увидим больше, поехал в Москву за славой, поймал ея и обвенчался с нею на ея жилплощади. А он глядите-ка, вернулся.

– Сам-друг, – не без ехидства подсказала «домработница».

Взгляд был не очень долгий, но цепкий. Мужицкий оценивающий взгляд. И она почувствовала, что приглянулась, оценил. Отблагодарила виноватой улыбкой, но подать голос не осмелилась.

– Дело житейское, – хохотнул, развел перед «домработницей» руки, смирись, мол. – А книгу-то принес или все уже проматросил?

– Принес, принес, – поспешила заверить «домработница». – Только показывать не торопится.

– Прекрасно! Давай, Вера Петровна, беги стол накрывай. Первую книгу грех не обмыть, заодно и познакомимся.

Вера Петровна не побежала. Перевела взгляд с мужа на Поэта. Не очень-то приглашающий взгляд, но гостье даже такого не уделила.

– Выпить, значит, захотелось? Вам лишь бы повод. А кто всю ночь охал да стонал? Кто с утра за сердце хватался?