Сергей Кузнечихин - Седьмая жена Есенина

– Чаю хотите? – спросила она.

Он поднял тоскливый взгляд.

– Ничего не хочу, – замотал головой. – Стыдно, ой как стыдно.

– Они добрые, не обиделись.

– А вы?

– А что я. Меня это не обижает.

– Стыдно! – Он резко поднялся и схватил ее за руку. – Боюсь их увидеть. Увези меня отсюда.

– Господи, куда?

– Куда угодно. Я бы и сам сбежал, но не знаю дорогу до станции.

– Они переживать будут.

– Надо избавить их от меня. Они устали, я вижу. От меня все устали. Я сам от себя устал. Хотя бы до электрички доведи, а потом вернешься и все объяснишь. Ты же умная.

– С чего вы решили?

– Я чувствую. Умная и сильная. Только до электрички, а дальше я сам.

Надеялась показать дорогу и вернуться, но утренняя платформа была безлюдна, и ей стало жалко бросать беспомощного человека. Выползет какая-нибудь непроспавшаяся шпана – изобьют и ограбят. Но первыми появились два парня в милицейской форме. Не дежурный наряд, наверное, возвращались в город после гулянки, но все равно оставлять похмельного Поэта на таких попутчиков было рискованно: заснет, сдадут в вытрезвитель. Да и самой расхотелось тащиться назад, устала уже от гостевания. А подруге можно позвонить в понедельник и все объяснить. Видела бы Светка несчастного гения – сидит притихший, послушный, нисколечко не похожий на себя вчерашнего.

В электричке его сразу сморило. Уснул, зябко прижавшись к ее боку. Так и проспал до конечной. Когда тронула за руку, он испуганно вскочил и, увидев, что в вагоне, кроме них, никого, тихо спросил:

– А где мы?

– На Курском вокзале, – сказала подчеркнуто бодрым голосом и направилась к выходу. Он понуро поплелся следом и не отставал до привокзальной площади, потом робко поинтересовался:

– А мы куда?

– Я? Домой, отсыпаться.

– К тебе можно, только ты не подумай…

– Да уж вижу. Но нельзя ко мне, я комнату снимаю.

– И что теперь делать?

– Не знаю. У вас угол-то есть?

– Есть, в Н-ске.

– Далековато.

– Не очень, не Сибирь все-таки. Я уже неделю собираюсь уехать, и никак не получается. Может, проводишь? – Он взял ее за руку, но смотреть продолжал в землю.

Она молчала.

– Не могу я сейчас один оставаться, боюсь. Один я не уеду. Попрусь к друзьям, а там снова пьянка.

– А вещи ваши где?

– Все на мне.

Когда ехали в метро, она уже догадывалась, что этим не кончится. Боясь ее потерять, он не отставал ни на шаг и в переходах, и на эскалаторе, и на вокзале.

Ближайший поезд уходил через три часа. Билеты были только в купе. Она с тоской подумала, что у него не хватит денег и придется искать в городе; не в том он состоянии, чтобы ехать зайцем, да и ездил ли когда. Но опасалась напрасно, денег хватило. Более того, он попросил два билета. Говорил он тихо, приблизив лицо к самому окошку кассы, но она расслышала. Однако ей-то он ничего не сказал. Только очень уж торопливо спрятал билеты в карман.

Проводы затягивались. И она вроде как смирилась даже с тем, что без ее согласия он решил, будто полузнакомая женщина бросит все свои дела и поедет сопровождать «их высочество». Поводов для подобной наглости она вроде бы не давала. Следовало бы оскорбиться. Но вместо воспаленной и привычной независимости ее обуяла расслабленная покорность, причем покорность не человеку, а обстоятельствам. Ничего ее не удерживало, кроме непонятно откуда свалившегося чувства ответственности за этого трусливо озирающегося мужичонку. Не утерпела, спросила:

– Почему вы купили два билета?

– Не знаю. Нечаянно получилось. Оговорился.

– Странная оговорка.

– Я просто подумал, вдруг ты согласишься проводить меня, вот и взял на всякий случай.

– А почему вы не подумали, что у меня может быть своя жизнь? Работа, в конце концов?

Он молчал. Зябко ежился и опускал голову, как виноватый ребенок. Мысленно она уже согласилась ехать, и мучить его с воспитательными целями не было желания.

– Давайте сделаем так: вон там, на лавочке, возле окна есть свободное место, садитесь и ждите, а я съезжу к подруге, оставлю у нее заявление на отгулы и сразу вернусь.

– Я поеду с тобой.

– Думаете, обману?

– Боюсь один оставаться.

– Первый раз встречаю мужика, который не боится признаться в трусости, – проворчала она еле слышно.

Поэт, видимо, не понял ее и доверчиво улыбнулся.

Подниматься в квартиру подруги он отказался, но возле подъезда выстоял, как швейцар, не отходя. Когда шли мимо гастронома, он тронул ее за руку и спросил:

– Наверное, в дорогу надо взять чего-нибудь покушать?