Сергей Кузнечихин - Седьмая жена Есенина

Разбудил его длинный звонок. Прежде чем найти сброшенную ночью одежду, он подошел к двери и заглянул в глазок.

На площадке стоял Леня и улыбался. Бутылка в его руке была поднята на уровень глазка.

А так ли виноват мужчина, этот горбоносый баловень удачи, демон жен преуспевающих чиновников и городских интеллектуалок, которые принесли ему славы больше, чем многочисленные статьи, распечатанные по всей стране и даже переведенные в Европе, мужчина, из-за которого подспудно враждуют местные и заезжие соблазнительницы, а их свахи и сводницы, устроив романчик, пишут злорадные анонимки обманутым мужьям своих приятельниц – так ли виноват этот мужчина и виноват ли вообще?

Ни в чем – уверена женщина.

Во всем – убеждена поэтесса.

Женщина влюбилась в него издалека, молчаливо и тайно, ходила на его выступления и лекции, прогуливалась по вечерам возле здания, в котором он работал, искала знакомства с его собутыльниками, подружилась с одной из бывших приближенных, но из рассказов ее о мужчине поняла, что связь, если она вообще существовала, была очень короткой и легкой, – воспоминания слишком походили на мечты, чтобы им верить, но слушать их было все равно приятно – легкий хмель и плывущая расслабленность, как от сигареты, единственной за неделю.

И все-таки она отыскала возможность встретиться в одном из трех домов, мосты к которым наводила одновременно, узнав, что он там бывает, – поставила на три карты, и одна оказалась козырной.

Она подошла к мужчине и заговорила, но не о себе, не уверенная, что будет ему интересна, женщина заговорила о поэтессе и убедила, что ему надо обязательно послушать ее стихи. Выманила приглашение, но радости не случилось. Мужчина позвал не ее, а поэтессу, уже наслышанный о стихах, он даже цитатой щегольнул, вспомнил две строчки из поэмы «Аборт». Но не объяснять же интеллигентному человеку, что поэму эту сначала пережила она, женщина, а потом, с ее слов, самоуверенная девчонка зарифмовала чужой кошмар и бесстыдно выставила на потеху другим. Зачем? Чтобы привлечь внимание мужчин? Поэтесса никогда не сознавалась в этом, заверяла, что стихи появляются помимо ее воли, даже вопреки ей, и сами ищут уязвимые души. И тем не менее – стрела, выпущенная наугад, попала именно в того, которого любила женщина – непреднамеренная помощь. Мужчина пригласил и ее, разумеется, из вежливости и, конечно, заботясь о поэтессе, желая смягчить ей неловкость первой встречи, щадя ее, а может, и догадываясь, что женщина не отпустит поэтессу одну, не доверит щепетильную встречу неуравновешенному существу, не оставит глупышку без защиты.

– Не пойму, кого все-таки пригласили, тебя или меня?

– И тебя, и меня.

– Вместе?

– Да.

– Зачем ему две? Он что – любитель групповухи?

– Замолчи! Не понимаю, как ты можешь, при твоей чувствительности к слову, говорить такие…

– Ну что же ты засмущалась, договаривай.

– И скажу. Тебе не стыдно произносить подобные пошлости?

– Нисколечко. Произносила и буду произносить, потому что, как ты изволила заметить, у меня повышенная чувствительность к слову… и требовательность – тоже повышенная. Моя речь полностью отражает мою сущность.

– А тебе не кажется, что для дамы не всегда полезно, да и неприлично, обнажать свою сущность?

– Это ты стараешься казаться дамой. А я – баба! Самка! Полагаю, ты знаешь, что означает это слово?

– Знаю, и не хуже тебя.

– Ну вот и договорились.

– Так мы едем?

– А почему бы и нет?

Хрупкое женское перемирие. Очень хрупкое. Как стекло. С ним надо быть особенно осторожным. Стекло может разбиться и поранить острыми осколками. Стекло может давать отражение. Отражение способно ранить тяжелее, чем самый острый осколок. Стекло, покрытое серебром, называется зеркалом. Перед визитом к мужчине мимо зеркала пройти невозможно. Отражение в зеркале яркое до безжалостности.

Одно лицо и два разных человека – уверена женщина.

Одно лицо и два разных человека – убеждена поэтесса.

– Ну разве можно так одеваться?

– А почему бы и нет?

– Замолчи! Не понимаю, как могут уживаться изысканный литературный вкус и вульгарная безвкусица в одежде?

– А что в ней вульгарного?

– Да все: и цвет не твой, и висит на тебе, как чужая, – мы же к мужчине идем.

– Я ему и такая понравлюсь.

– Вы полюбуйтесь, какие мы самоуверенные!

– А хотя бы и так.

– Не надо. Сыта я этими сказками. Послушайся меня хоть раз.