Олег Рой - Синдром Атяшево

Вдруг госпожа Мирская задала тот вопрос, которого ждал и одновременно боялся Пронин:

– Уважаемый Олег Эдуардович! Так уж вышло, у меня сегодня свободный день, я бы посмотрела на второй состав, который вы запланировали.

«Вот, крысы, уже все разболтали», – подумал главреж об актерах и мило улыбнулся Амалии Реджинальдовне.

– Никакого второго состава нет. Ну, разве что Галина Петровна Пронина, так это на случай, когда Невельская сниматься будет или что другое…

– И много таких случаев, когда Невельская «снимается или что другое»?.. – Амалия Реджинальдовна отставила на столик пустую чашку. – И вас не предупредила об этом?

– Да… Нет-нет, не-е могу сказать, что мно-го… – заикаясь, вел свою партию Пронин.

– Сколько таких случаев? Ответьте, пожалуйста! Ведь, кажется, я финансирую театр исправно? Наш фонд проплатил удовольствие видеть на сцене Невельскую до конца года!

– Да, да, проплатили… Ну… сколько… случаев? Я не помню… Мне надо свериться с записями…

Раечка было открыла рот, чтобы вставить свое нелицеприятное замечание, но Амалия сделала легкий жест «дланью», и секретарша тут же прикрыла ротик.

– Я вам помогу вспомнить, видимо, у меня память получше вашей. Ноль случаев. Ни одного. Ирина Николаевна сейчас нигде не снимается, поэтому вам не было надобности подстраивать план репетиций и репертуарный лист под ее график. Вы понимаете, что нарушили условия? Ирина Невельская, вместо того чтобы каждый день в полную силу играть, сидит дома! Как это, сударь, понимать? Если не будет играть Невельская – я обижусь… На очень крупную сумму.

На этом Амалия Реджинальдовна выпростала свою могучую фигуру из кресла и отправилась в гримерку к Невельской.

– Иринушка! – загрохотала Дама с большой буквы. – О делах сегодня ни слова! Ты была великолепна. И уж извини, актрисы иногда очень ревнивы, но твоя партнерша Зарайская сегодня тоже находилась в ударе, не могу этого не отметить.

– Амалия Реджинальдовна! Людмила Санна – моя подруга. Мне приятно, что наш дуэт доставил вам столько положительных эмоций.

– Давай расцелуемся, красота моя! – Амалия Реджинальдовна сжала в объятьях Невельскую, отчего та тихонько пискнула. На ее щеке остался бордовый отпечаток пухлых губ. – А где там Зарайская? Это просто динамит какой-то! Взрывчатка! Зовите ее сюда, хочу видеть! – сказала Мирская тоном дореформенной помещицы, не допускающей и мысли о 1861 годе и отмене крепостного права. Тон действовал на всех безотказно.

Вскоре Ниночка Широкова, до которой долетели последние слова Мирской, уже заталкивала Людочку в грим-уборную к Невельской, в пылкие объятия госпожи Мирской.

После торжественного отбытия Амалии Реджинальдовны театр стал успокаиваться. Но не Людочка. Актриса пребывала в возбужденно-радостном настроении, о чем свидетельствовали арии из оперетт, которые она то и дело принималась петь, а потом прерывалась, вспоминая, что не сказала чего-то важного:

– «Устал я греться у чужого огня, ну где же сердце, что полюбит меня…» – напевала Людочка и вдруг спрашивала: – Иван уже в Москве? Жаль, его не было сегодня в театре, он бы оценил.

Наконец позвонил Иван:

– Иришка, я приехал, выходи!

– Я уже в пальто!

Ирина расцеловалась с Зарайской, попрощалась с остальными коллегами и вышла из театра.

Пшеничников стоял у машины.

– Как же я соскучилась, Ванечка! – Они обнялись.

– Я тоже, девочка моя! Но ведь прошло всего два дня! А что мы будем делать, когда придется разлучиться на более длительный срок?

– Не знаю… – прошептала Ирина, – лучше не разлучаться… Хочешь, я уйду из театра и буду сидеть дома?

Иван распахнул перед Ириной дверцу автомобиля, помог сесть, обошел автомобиль, занял место водителя, завел замок зажигания, тронулся и только тогда переспросил:

– Я ослышался? Это ведь шутка?

– Сама еще не знаю, – уклончиво ответила Ирина. – Я так рада тебя видеть и хочу узнать, что было в Атяшево, расскажи, ну а потом я расскажу о театре.

Они поехали в свой любимый ресторанчик к Лозовскому. Их заказной столик стоял в нише, скрытой от основного зала, где никто из поклонников не досаждал…

Пшеничников в обычной деловой манере, держа в своих руках обе Ирины ладони, начал повествование о посещении Атяшево. Очень старался не упускать моменты, которые были важны для Ирочки: как выглядит мама, Ольга, Игнат и прочие родственники, как красиво там сейчас у них на родине. И свежий воздух какой-то густой, пахнет прелыми листьями, травой… Ирина закрыла глаза, пытаясь представить все это.