Алексей Шкваров - Время греха - Роман

— Ну а если все-таки любовь? Может же быть есть один шанс из тысячи, из миллиона?

— Может! Только как им воспользоваться, как отречься от своего круга? От того, что идет из самого детства, из патогенных семейных условий? От того мировоззрения, что сложилось годами — жесткого, непримиримого, циничного, когда она рассматривала мужчин именно так, как написано выше, когда она заставляла их платить, всегда и за все, и не только деньгами, но и здоровьем, психикой, когда она становилась проклятием для того, кто соприкоснулся с ней, полюбил и поверил в ее любовь, захотел сделать ее счастливой в любви, в семейной жизни, в детях, о чем так самой якобы мечталось. Но это были надуманные мечты, лопнувшие, как пузырь, проколотый стальной иглой шприца с деньгами. Она в душе ждала, когда наступит день, и можно будет полностью оседлать и поехать верхом на нем, оставаясь в душе уже старой ведьмой. Но можно ли вырваться из наркотического денежного круга, если это стало твоей кожей, если это образ жизни, если это устоявшееся мировоззрение? Отречься от него? А зачем? Всегда проще спрыгнуть с оседланного, тем более что он уже загнан! А загнанных лошадей пристреливают? Не правда ли? Ну, зачем так жестоко! Пусть живет себе… Да не отречься, потому что омертвело все, согнулось и превратилось в холодный металл! Горбатого ведь даже могила не исправит. Мы все про чувства, переживания… Откуда им взяться-то? Из безжизненной ментальности ничего не родится. Механическое насекомое может только ползти, до тех пор, пока завод не кончится или пружинка не лопнет, или свои же не раздавят. Все едино, ментальная смерть случилась намного раньше.

— А исключения есть?

— Есть! На то оно и правило, чтобы были исключения.

— И что в итоге?

— Психология одиночества, помноженная на религиозное восприятие денег, как главной ценности, заставляет забыть женщину о своем первостепенном предназначении — продолжении рода, обрекает ее опустошенную душу на вечное заключение, опустошенную, сиречь потерявшую все то, что олицетворяет красоту жизни и красоту женщины, ее нравственную силу — изящество, нежность, стыдливость, любовь, материнство, доброту. Ее не будет радовать ни веселое времяпрепровождение, ни изобилие тряпок и бриллиантов, машин и яхт, мужей и любовников, хотя она будет уверять себя в обратном. Но, любовь превратилась в «любофф», доброта в холодный расчет, нежность в греховную страсть животного секса, изящество в коварную и корыстную игру, о материнстве и стыдливости вовсе забыто, как о каких-то ненужных вещах, ее пустая душа заполняется лишь безжизненным презренным металлом, вытесняя последний воздух, принуждая задохнуться в собственной преисподней денежного панциря — мешка.

— Virago?

— Да. Ее новое воплощение. Все же видоизменяется со временем. Да и virago virago рознь. Когда-то к ним причисляли одних святых и королев. но женщина, выбравшая путь virago, приобретает совершенно иные черты характера, свойственные мужчине, нежели женщине.

— Но одни хранили девственность, другие ее изображали. Не так ли?

— Какая девственность ныне? Атавизм. Оставь ее Жанне Д’Арк. Взяли латы, скрывавшие округлости фигуры, и превратили их в брючный костюм, подчеркивающий и открывающий все что необходимо. И ниже пояса и выше. Древняя амазонка по преданию выжигала себе грудь, чтобы удобнее целиться и убивать мужчин, которые годны были только для продолжения рода. Теперь это все излишне. Для того чтобы стать virago не надо больше скакать на лошади в доспехах, вставать во главе войска, быть чьей-то женой или вдовой. Достаточно приобрести власть, которая не требует сокрытия тела и половой идентичности. Напротив, подлинное «Я», как полуобнаженная грудь, выставляется напоказ вместе с демонстрацией этой власти и независимости. Деторождение подождет теперь до достижения «успешности». но при этом отсутствие детей, отказ от материнства не только в прямом, но и в переносном смысле, в реальности представляет собой принижение женской сущности, ее переход к некой андрогенности души. Да и не важно, брючный ли костюм на ней или мини-юбка. Главное, что на душе. А там латы, которые постепенно ее сжимают, превращаясь в сплошной кусок железа. Virago ненавидят мужчин в любом обличье — начальников, конкурентов, партнеров, мужей, клиентов и даже собственных детей, если они мужского пола и пытаются проявить самостоятельность и характер, а не полное подчинение ее воле. Св. Амвросий — учитель Бл. Августина писал когда-то: «Та женщина, что силой души побеждает дьявола, справедливо именуется мужем!» Только дьяволом-то для нее ныне видится мужчина и при этом она сама хочет стать «мужем»! А может она не побеждает, а проигрывает или даже наоборот способствует дьяволу, теряя в любом случае женственность, направляя свою природную созидательность совсем не в то русло? Чем достигается ныне власть? Увы, деньгами, о религиозности которых мы уже говорили! но опасность денег в том, что это лжерелигия, потому что она не рассчитана на бездонную Вселенную человеческой души, а сведена лишь к одному — к трансформации благой идеи в страшную омертвевшую реальность, Добра в Зло, но никак не наоборот. И создается новая сказка, новый миф, которые повторяют внутренние движения души, но не порождают тайну, не вызывают долгие и тягостные раздумья. Существовали древние законы сказочного жанра. Сюжет выстраивался в определенном порядке: случается беда, появляется герой, затем возникает его помощница, обладающая, как правило, некими волшебными свойствами, с ее помощью герой побеждает и получает в награду личностные ценности — жену, ну и полцарства в придачу, что, по сути, вторично. Ныне новые мифы с новыми сюжетами, которые сначала подчеркивают асексуальность отношений героя и помощницы, а потом вовсе вытесняют героя-мужчину и выводят на первый план женщину, превращая ее в virago, попирая тем самым основу основ мифологии. В результате появляется особый класс мифов, который оправдывает аномальность положения вещей. Герой теперь женщина — virago!