Игорь Шагин - Белая полоса

После Афганистана Тарас Бублик был переведён в ГДР и прослужил там до самого вывода войск.

Мы с Тарасом договорились, что будем на «ты». Как мне рассказал Тарас, ему сказали, что возрастов тут нет, и привилегий для возраста — тоже. И если я буду называть его на «Вы», то он будет обращаться ко мне так же.

Тарас находился в СИЗО СБУ уже три месяца, до этого же он был на подписке о невыезде и ему инкриминировалась статья «Измена родине». По версии следствия, Тарас, находясь в ГДР, был завербован. И начиная с ГДР и впоследствии с Украины снабжал западную разведку секретной информацией. А именно — секретными документами о современных видах отечественного оружия, которые он перефотографировал фотоаппаратом «Кодак», сейчас приобщённым к делу, и к нему десять новых, магазинных фотоплёнок и портфель с потайным карманом, который тоже являлся вещественным доказательством. А кроме того, доказательством были счёт в немецком банке, номер которого назвал сам Тарас, и выписка со счёта на сумму три тысячи евро. По версии следствия, эти деньги поступили от иностранных спецслужб.

Как рассказывал Тарас, агентом спецслужб был его знакомый немец, который предложил Тарасу вместе с ним подурить свою разведывательную организацию. На департамент разведки выделялись деньги. Их нужно было осваивать, объяснил ему знакомый, и на этом можно было заработать. Знакомый сказал, что не нужна никакая секретная информация. Да и Тарас, как он сказал, к ней доступа не имел. Подходят копии учебных пособий к артиллерийскому оружию, сказал ему знакомый. Книги, рассказывая, добавил Тарас, в их части в ГДР были в свободном обращении — при желании их можно было купить на местном немецком рынке. И поскольку такой информации было много, его знакомый сам выбирал, какая в тот или иной момент пройдёт за ценную. И клал на счёт Тараса небольшие суммы в бундесмарках.

Когда войска из ГДР вывели, эта работа по надувательству немецкой разведки, как сказал Тарас, прекратилась. Однако связь с этим человеком у него осталась. У Тараса в Германии жила дочка. Она вышла там замуж. И это был знакомый её мужа.

Через некоторое время, когда Тарас уже работал в штабе в Мариуполе, в Украине, и был в Германии в гостях у дочери, его знакомый предложил возобновить их деятельность и передал ему кожаный портфель с потайным карманом.

Тарас не рассказывал, что он продолжал заниматься передачей документов, он только сказал, что каким-то образом это стало известно следствию. Следователь сказал, что он будет на подписке, если продолжит сотрудничать, и получит условно. Как сказал Тарас, он практически сам против себя состряпал дело, где, за исключением портфеля, всё остальное было его фантазиями, в обмен на то, чтобы к этому делу не пришили его дочь и жену. Фотоаппарат «Кодак» — это был его личный фотоаппарат для домашних фото, а плёнки куплены в магазине. А версию, что он в секретном кармане выносил из штаба документы, перефотографировал, а плёнки оставлял в условленном месте, он выдумал сам. Это нужно было следователю, как сказал Тарас, и он на это пошёл в обмен на условный срок и безопасность своих дочери и жены. Но следователь Тараса обманул: когда было предъявлено окончательное обвинение и началось ознакомление, он изменил подписку о невыезде на содержание под стражей.

— Из тебя немецкая разведка сделала искусственного агента, — сказал я Тарасу, — а потом информацию о тебе выменяла на какую-то нужную им информацию или на агента у себя.

— Я об этом не подумал, — сказал Тарас, — но если бы у меня было украинское гражданство, я был бы изменником Родины. А так в паспорте у меня нет никакого гражданства. Значит, я шпион.

— От которого отказалась немецкая разведка, — улыбнувшись, сказал я.

Тарас улыбнулся, но лицо у него было очень грустное.

Приближались новогодние и рождественские праздники. За неделю до 31 декабря Петруня сделал обход по камерам. Сказал, что не будет возражать, если адвокаты что-нибудь туда (он имел в виду следственные кабинеты) принесут своим подзащитным. И что в передачах разрешает ветви-лапы ёлки, серпантин, дождик, но только не стеклянные шары.

Меня посетил Владимир Тимофеевич, и я передал ему слова Петруни, который не возражает, что адвокаты что-нибудь принесут своим подзащитным…

Владимир Тимофеевич посмотрел на меня с недоверием, а потом, покивав головой, улыбнулся.

Также я сказал, что в передаче Виталий Фёдорович разрешил ветви-лапы ёлки, серпантин, дождик, «но только не стеклянные шары».