Игорь Шагин - Белая полоса

Константин Стогний же — журналист, телеведущий и рупор МВД Украины — по всем каналам показывал двухчасовой фильм, в котором рассказывал о моей причастности к ряду убийств. И что, по оценкам специалистов, уставной фонд руководимого мной предприятия «Топ-Сервис» составлял 100 миллионов долларов. Фильм заканчивался так: «Но такие воры не нужны украинскому государству!»

В начале марта Тарасу принесли решение Верховного суда. Его приговор был оставлен без изменений. Прочитав постановление, которое состояло из двух страничек и содержало результативную часть приговора — вывод, что суд первой инстанции осудил его правильно, и заключительную фразу, что «решение обжалованию не подлежит», — Тарас поник головой. Казалось, что он пал духом. Снова сказал, что будет писать жалобу в Европейский суд, что это — единственная надежда на справедливость. И очень усердно начал заполнять формуляры. Однако в его словах не стало чувствоваться веры в то, что он говорил. Скорее всего, он произносил их для себя. Как будто зализывал ими раны на душе. А то, что он делал, — так выставлял защиту на приговор от окружающих. В его глазах пропадало отражение из сердца огонька, с которым можно было бы идти и бороться дальше, в том числе за свою справедливость. Я же всегда считал Тараса хорошим человеком, немного недооценившим практичность немецкой разведки и безопасность отечественной государственной системы. И всегда старался ему помочь: витаминами в качестве дополнительного питания, ручками, бумагой и словами поддержки. Я говорил Тарасу, что семь — это не двенадцать и что он через четыре года будет дома. И уедет вместе с женой к дочери в Германию. От этого на душе у Тараса становилось заметно радостнее.

Меня посетил Владимир Тимофеевич и сказал, что он ознакомился со всеми показаниями обвиняемых, точнее — с тем, кто что успел написать во время последнего (13 февраля — месяц назад) предъявления обвинения. И что все, прямо или косвенно, подтвердили мои первоначальные и единственные показания, в которых в свою защиту я засвидетельствовал, что являюсь не организатором банды наряду с Макаровым, а потерпевшим от его деятельности, которому, как бизнесмен, я был вынужден платить дань.

Также Владимир Тимофеевич сказал, что он ознакомился с показаниями учредителей фирмы «Топ-Сервис» Драгунова и Демьяненко, о которых я писал, что они присутствовали во время «наезда» и знали об уплате дани. Владимир Тимофеевич сказал, что Драгунов и Демьяненко не подтвердили мои показания. А вот учредитель «Топ-Сервиса» А. С. Долинный, о котором я писал, что он мог и не знать, их подтвердил.

— Что очень хорошо, — сказал Владимир Тимофеевич, — так как это свидетельствует об отсутствии какого-либо сговора между тобой и Долинным. А в деле есть показания случайных свидетелей, — продолжал адвокат, — которые опровергают показания Демьяненко и, наоборот, подтверждают, что он знал об уплате денег Макарову и его людям и сам их платил. Если это не дань, тогда следствие должно разобраться, что это за деньги, которые платил Демьяненко, — улыбнулся Владимир Тимофеевич.

Через неделю он посетил меня снова и спросил, приносили ли мне тома к ознакомлению. Я ответил, что нет. Владимир Тимофеевич рассказал, что в прокуратуре он встретил адвоката одного из обвиняемых и что она ему сказала, будто все обвиняемые по этому делу — те, кто находится в СИЗО-13, — отказались от дальнейшего ознакомления с материалами. Знакомиться с ними будут в суде.

Я спросил у Владимира Тимофеевича о правовых последствиях такого действия. Он сказал, что это разумно, ибо следствие теперь не сможет, затягивая ознакомление, затягивать передачу дела в суд.

— А ознакомиться можно и в суде, — сказал Владимир Тимофеевич. — Пока все не ознакомятся, процесс не начнётся.

Поэтому, когда в следующий раз ко мне пришёл следователь Кóзел с одним томом дела, в графике ознакомления я написал, что, поскольку мне тома предоставляются крайне редко, я вынужден отказаться от дальнейшего ознакомления.

Также через следователя Кóзела передал следователю Демидову заявление о причинах отказа.

На следующий день утром написал идентичное заявление в прокуратуру, где просил передать дело в суд. Через две недели администрацией СИЗО СБУ я был ознакомлен с постановлением, в котором то ли случайно, то ли намеренно был перепутан номер дела. Согласно этому постановлению, прокурор подписал обвинительное заключение и дело передано в Апелляционный суд города Киева.