Кейт Куинн: Императрица семи холмов

– Я хотел бы поговорить с твоим отцом.

Ответом мне стало причмокивание.

– Где тут у вас уборная? Мне бы справить нужду.

– Это дальше по коридору, – раздался у меня за спиной голос. Я обернулся. Позади меня стояла девушка в голубом платье: худенькая, с каштановыми волосами, примерно того же возраста, что и я.

– Я к сенатору Норбану, – пояснил я.

– Ничего, успеешь.

С этими словами, девушка подхватила на руки малышку, заставила ее вынуть изо рта палец, и даже не обернувшись на меня, как будто знала, что я последую за ней, зашагала вдоль по коридору. Я увязался вслед за ней в уборную.

– Если тебе нужно будет помыться, здесь есть вода, – сказала она. Римляне, скажу я вам, страшные чистюли и моются чаще, чем кто-либо у нас в Британии. Я налил себе тазик и смыл с лица и шеи накопившуюся во время путешествия грязь.

– Ну как, лучше? – спросила меня девушка-патрицианка, когда я вышел из уборной.

– Гораздо лучше, госпожа, – ответил я, отвешивая неуклюжий поклон. Что поделать, я порядком отвык от церемоний. С одной стороны, в Британии не так уж много бань, с другой стороны – не слишком много поводов кому-то кланяться. – Спасибо.

Она пристально посмотрела на меня, и внезапно лицо ее озарилось улыбкой. Зубы у нее были мелкие и слегка неровные, но это не портило ее лица.

– А-а-а, – протянула она.

– Что, а-а-а?

В следующий миг из дома к нам, шурша шелковым платьем, вышла коренастая светловолосая женщина с годовалым ребенком на руках.

– Сабина, ты не видела?… – обратилась она к девушке. – Ах, вот она.

С этими словами она усадила светловолосую малышку себе на другое бедро.

– Фаустина, тебе полагается быть с няней! А это еще кто? – удивилась она, заметив мое присутствие, и взяла детей поудобней.

– Это Верцингеторикс, – спокойно ответила девушка в голубом платье. – Он ждет, когда отец его примет.

Верцингеторикс? Я встрепенулся, как ужаленный.

– Только не докучай ему слишком долго, – сказала светловолосая женщина. – Мой муж много работает. Фаустина, Лин, пора принимать ванну.

Напоминая желтое шелковое облако, она удалилась, унося детей, которые с любопытством продолжали таращиться на меня.

– Откуда тебе известно мое имя? – спросил я у девушки в голубом платье, когда та вернулась в атрий. Она бросила быстрый взгляд через плечо.

– Так ты меня не помнишь?

– Хм…

– Ладно, не переживай. Лучше скажи мне, зачем тебе понадобился мой отец.

– Я только что вернулся в Рим из Британии. Перед отъездом мать сказала мне, что твой отец может мне помочь. Так все-таки, откуда тебе известно…

– Ты правильно сделал, что пришел к нему. Отец всегда готов помочь людям.

С этими словами она подозвала управляющего и вполголоса переговорила с ним.

– Я сделала тебя первым в очереди.

И правда, вскоре я уже входил в кабинет к сенатору.

Сенатор Норбан из тех людей, с кем невольно начинаешь соблюдать свои самые лучшие манеры. То же самое умел делать с людьми и мой отец, хотя и по иной причине: все знали, что грубить ему себе дороже, любая неучтивость может для грубияна плохо кончиться. Нет, конечно, сенатор Норбан не мог похвастать пудовыми кулаками: лет под семьдесят, седой, слегка скособоченный, пальцы в чернилах, он не производил впечатления физической силы. И все же с самой первой минуты я сидел перед ним ровно, словно статуя, и тщательно подбирал слова.

– Верцингеторикс, – задумчиво произнес он. – Мне частенько не давал покоя вопрос, как там поживаете ты и твоя семья.

– Хорошо поживаем, сенатор.

– Рад слышать. Ты в Рим надолго?

– Надолго. Это ведь центр всего на свете.

– Что ж, так оно и есть, – сенатор задумчиво покатал между пальцами стило. В его кабинете царил веселый беспорядок – куда ни посмотришь, повсюду валяются таблички, перья, свитки, пергаменты. Такого количество свитков, как в его кабинете, я не видал за всю свою жизнь.

– И чем ты намерен заняться здесь, в Риме?

– Думал податься в легионы.

Когда-то моей заветной мечтой было стать гладиатором, но стоило мне вкусить гладиаторской жизни, как мечта пропала сама собой. Но если не гладиатором, то кем еще мог стать молодой человек, ловко владеющий мечом? Только податься в легионы. К тому же даже бывший раб мог дослужиться в римской армии до командира.

– А известно ли тебе, какие обязательства берут на себя те, кто идут служить в легионы? – спросил сенатор, откладывая стило в сторону. – Сколько тебе лет?

– Двадцать.