Кейт Куинн - Императрица семи холмов

Иное дело – императрица Плотина. По всей видимости, на страницах моей книги я несправедлива к супруге Траяна, которая вошла в историю как милая, но вполне обычная женщина, которая никогда не вмешивалась в политику. А вот усыновление Траяном Адриана на смертном одре – история действительно темная, и по Риму ходили упорные слухи, будто императрица приложила к этому руку. Всю свою жизнь она опекала его; подтолкнула к браку с Сабиной, чтобы крепче привязать к императорской семье, и не делала секрета из своих надежд в один прекрасный день увидеть его преемником своего мужа. И хотя Траян воздавал Адриану заслуженные почести, отношения между ними никогда не отличались теплотой. Траян действительно предлагал направить сенату небольшой список кандидатур (хотя Тит, в силу своей молодости, по всей видимости, в него не вошел), который поручил составить своему вольноотпущеннику Федиму. Однако Плотина сочинила свой собственный указ об усыновлении Адриана и сама подписала его, пока ее муж лежал на смертном одре. Разыгранный ею фарс с телом умершего мужа, сколь омерзительным он бы ни показался, вполне в духе того времени, тем более что слухи о том, что она якобы нарочно утаила смерть Траяна, чтобы составить фальшивое завещание, с завидным упорством ходили среди ее современников, чьи записки дошли до наших дней. Возможно, я очернила Плотину, изобразив ее психически ненормальной женщиной и воровкой. Тем не менее Траян, уже лежа на смертном одре, действительно высказывал предположение, что его отравил кто-то из близких. Известно также, что его секретарь, вольноотпущенник Федим, внезапно умер в тот самый день, когда Адриан был объявлен императором, как будто кто-то решил от него избавиться.

Признаюсь, я позволила себе небольшие вольности с историческими деталями, слегка «ужала» события, подогнала под сюжет книги даты и место действия. Так, например, я слегка подвинула дакийские войны и восстание на Кипре, чтобы Викс мог принять в них участие, зато отодвинула год, проведенный Адрианом в Афинах в качестве магистрата.

Реальная Анния Галерия Фаустина приходилась Сабине не сводной сестрой, а сводной племянницей (их семейное древо – настоящий узел переплетающихся ветвей, которое просто требовалось упростить для удобства читателя). И хотя дата обручения Фаустины с Титом неизвестна, возможно, оно имело место на несколько лет раньше, чем в нашей книге, как, впрочем, и замужество Сабины. Неизвестно, служил ли когда-нибудь Тит трибуном в легионе, но это, как правило, была первая ступень в карьере любого молодого политика. Зато хорошо известна его неприязнь к военной службе, какую он испытывал на протяжении всей своей жизни. Чтобы карьера Тита «вписалась» в роман, я также позволила себе некоторые вольности с датами таких строительных начинаний Траяна, как Триумфальная колонна и общественные бани, которые до сих пор украшают собой центр современного Рима.

Легион, в котором служил Викс, Десятый Фиделис, – целиком и полностью плод моего воображения, однако в основу его подвигов легли подвиги, совершенные другими легионами во время Дакийской и Парфянской кампаний. Адриан присутствовал при осаде Сармизегетузы, правда, как легат другого легиона. Но в целом ход Дакийской и Парфянской кампаний был таков, каким показан на страницах этой книги.

Точно так же некоторые на первый взгляд странные вещи, которые читатель может найти в ней, соответствуют истине. Например, нам может показаться смехотворной сама идея тайных предсказаний астрологов, однако известно, что в юности Адриану было предсказано, что в будущем его ждет пурпурная тога. (Впрочем, так бывало почти со всеми императорами.)

То, что Траян порой оказывался на волосок от смерти, тоже исторический факт. При Хатре он действительно едва не стал жертвой лучника, разглядевшего в гуще римлян его седую голову. Он также чудом избежал смерти под завалами во время разрушительного землетрясения в Антиохии. В исторических источниках также упоминается женщина, которая не только осталась жива, будучи погребенной под обломками дома, но и родила ребенка. Обоих спасло ее грудное молоко.

Современный читатель может удивиться тому, что два знаменитых римских императора были гомосексуалистами, или по крайней мере предпочитавшими мужчин бисексуалами. Надо сказать, что в Древнем Риме на такие вещи смотрели спокойно. Более того, бисексуальность была среди представителей правящих классов скорее нормой, нежели исключением. И Траян, и Адриан заключили браки по политическим соображениям, но их отношения с женами, по всей видимости, оставались платоническими, поскольку оба не скрывали своих сексуальных предпочтений. При этом ни один историк не усомнился в мужественности обоих. Разница лишь в том, что удивительная популярность Траяна имеет многочисленные документальные подтверждения, в то время как фигура Адриана представляет собой загадку. Похоже, натура его была сложной и противоречивой. Автор хроники «Historia Augusta» пишет о нем так: «…в его натуре уживались суровость и доброта, высокомерие и веселье, скупость и щедрость, прямота и обман, жестокость и милосердие, причем перемены его настроения бывали непредсказуемы. Благодаря таким историкам, как Гиббон, Адриан вошел в число Пяти Добрых Императоров (кстати, само выражение принадлежит Макиавелли). Безусловно, он отличался красноречием, был начитан, любил животных и умел расположить к себе. И все же, несмотря на свое обаяния, он был одним из самых не любимых народом императоров по крайней мере при жизни. Нелюбовью к нему римляне прониклись еще в самом начале его правления, после того, как он отказался от всех завоеванных Траяном провинций. Не прибавила ему популярности и серия политических чисток, во время которых Адриан расправился со своими политическими противниками. И хотя сам Адриан отрицал свою причастность к этим кровавым убийствам, римляне были убеждены, что эти расправы – дело его рук и ложатся на его репутацию черным пятном».