Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Сергей опытным путём изучил жизнь военную, жизнь гражданскую. Конечно, оставались ещё многочисленные грани и той, и другой жизни. Но это было не главное. Сергею надоело блуждать по следствиям, ему нужно было понимание причин.

Он взял большой творческий отпуск за свой счёт, уехал на один из островов и взялся искать причины, которые делали его жизнь такой, в общем-то, паскудной. Матушка, его бедная матушка, иногда, внимательно оглядев его с ног до головы, говорила: «Серёжка, а ты ведь у меня несчастный». Сергей отшучивался: «Если я несчастный, то что тогда говорить о других».

С годами Сергей стал абсолютно одинаково относится и к счастью, приговаривая при этом: «Опять Кузеньке счастье привалило», и к не счастью, убеждённо считая, что «раз никогда хорошо не жили, не хрен и начинать». Он стал универсальным солдатом по жизни и «дипломированной домохозяйкой» по образованию. Оно хоть и было высшим военным, но больше было связано с обеспечением.

Как все люди, изведавшие и познавшие многое из того, что их окружало, его потянуло на полное одиночество. Сначала он хотел уйти в лес и там жить, но леса кишели жуликами – лесорубами, проходимцами – чиновниками, и покой в них найти было невозможно. Чья-нибудь «рожа» вечно возникала и вожделенно смотрела, как бы обирая лес, обобрать ещё и тебя. Сволочь в России расплодились во множестве. Только федеральных мародеров и дармоедов насчитывалось 3 млн. Сергей с тоской, собирая в лесу грибы, приходил к мысли, что кто-то из его страны в свою корзинку опять собирает грибы белые, а оставляет одни поганки.

С лесом ничего не вышло, тогда он решил пожить где-нибудь в пещере. Оказалось, что желание это было вполне выполнимо, и пещер было полно. Но правительство проявляло о народе очень большую заботу, и по этой причине никому в пещерах жить не дозволяло. Оно хоть и строило церкви, но не выносило духа первых христиан.

И с пещерами ничего не вышло. Конечно, оставалась ещё масса других диких мест. Но в этих местах жили или сидели такие же дикие люди или те, кого внесли в списки диких людей.

Его мир и стык его веков ХХ и XXI мало чем отличался от предыдущих времён и стыков.

Он спрятался от всех на острове. До него можно было доплыть на лодке, спущенной с корабля, или прилететь на вертолёте с этого же корабля. Других возможностей попасть на остров не было. Для Сергея это было радостным фактом. Он впервые мог размышлять над причинами, а не спотыкаться о следствия. Он начал писать, разбираясь в Божьих замыслах по поводу распада СССР. Он не очень верил в то, что империи губили люди.

Солнышко, тетрадь, ручка – этим он пользовался днём. Ночью на смену солнышку приходили свечи. Морские волны шумели. На душе было спокойно, и он писал о причинах заката империи СССР: «Начну с банального: «Всё имеет свой конец, своё начало», хотя где-то здесь заложена вечность. Собственно на этом можно и закончить, но как путешественника манят неизведанные дали, историка – тайны прошлого, учёного – новые открытия, так и писателя манит всё из того, что манит всех остальных. Хотя есть существенная разница, литература не знает постоянства, потому что она, как и Любовь, как и Красота, во всём и везде. Сначала было Слово. Сколько слов произнесено с сотворения Мира, но видимо недостаточно для того, чтобы понять: «Планета, которую мы заселили, столь прекрасна, что даже ступать по ней надо бережно и с любовью. А мы что с ней делаем? А что мы делаем с собой»?

Начнём с начала конца.

На одном из степных курганов, где-то посередине моря или океана горели яркие костры. Вокруг костров ютилось несколько археологов и могилокопателей. Лица у них горели, а спины мёрзли. Впрочем, иногда они поворачивали к кострам спины, и тогда мёрзли лица.

Вся экспедиция находилась в состоянии глубокой депрессии. От кургана практически ничего не осталось. Копатели его перерыли, перещупали, пропустили через сито и ничего не нашли. Более того, они углубились далеко под землю и теперь работали в кратере, видя даже днём звёзды на небе.

Так прошло лето, заканчивалась и осень.

Слышу возражения по поводу степного кургана посередине моря, археологов и могилокопателей, ищущих предметы старины в глубинах земных. Думаете, так не бывает? Бывает, ещё как бывает!

Проводить ещё и зиму на этом обдуваемом всеми ветрами и омываемом всеми морями и океанами острове никому не хотелось.

Начальник экспедиции не знал, чем можно вдохновить копателей, особенно после отъезда из лагеря студенток-практиканток. С их отъездом экспедицию покинуло состояние счастья и вдохновенного труда. Начальник экспедиции, как заговорённый, каждое утро повторял: «Ну что, братки, надо работать», чем всех злил невероятно.