Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Вообще-то, семья дарвинистов очень надолго сбила всё человечество с ритма развития, указав на прародителя. Человечество с радостью устремилось обратно в макаки, мармозетки, мангобеи, шимпанзе, гориллы, пока не упёрлось в Кинг-Конга.

Всё бы хорошо, но люди стали видеть в них себя, чем очень обижали обезьян. Если бы подражание улучшало породу человека, вероятно и Господь бы радовался. Но люди начали делить единое стадо обезьян на мартышкообразных обезьян старого света, добавляя при этом, что старых мартышек новым трюкам не обучишь, и на обезьян нового света, связывая с последними свои надежды на развитие. Так и пошло, природа – кладовая, обезьяны – прародители.

Им, людям, задуматься бы над тем, почему Бог не разрешал есть яблоки только им. Видимо, создавая людей, Господь и хотел одного, чтобы они задумывались и видели, как живут разные зверюшки и брали от них лучшее.

Если два оленя или лося начинают что-либо делить, они просто стукнутся рогами, и чьи рога крепче, тот и главней. Никакой крови, никакой драки. Тигры и львы в сравнении с людьми ведут себя более чем скромно, хотя люди их и обзывают хищниками. Захотели покушать, поймали того, кто мимо пробегал, сели за «стол» и съели, а дальше переваривают и никого не трогают без нужды. Даже рыбки пираньи грызут всех подряд только в период голодухи.

Во всём животном мире с правами и обязанностями всё в полном порядке. Каким-то странным образом каждая зверюшка знает, что только она является субъектом права как редчайшая и божественная индивидуальность, хоть и в понимании человеческом, тварь.

Молодая зверюшка может съесть старую, но исключительно в целях улучшения и сохранения вида, породы. Молодые нужны для развития, старые для обучения молодых, их одёргивания, иногда для пропитания молодым, что здесь поделаешь, но всё в рамках законов природы.

Восторженная барышня может воскликнуть: «Как жестоко»! Но при дележе наследства стариков между молодыми родственниками часто кипят куда как более страшные страсти. Одних судебных систем, правоохранительных органов человечество придумало столько, что не хватит пальцев ни на руках, ни на ногах. А уж с того, кто всё живое назвал тварями, спрос особый.

Господь, конечно, знал, с кем имеет дело и от чего предохраняет Адама и Еву. Живите спокойно, развивайтесь, не сбивайтесь с ритма. Сначала научитесь у других всему тому, что они умеют: у птиц летать, у рыб плавать, у змей ползать, у обезьян вести себя, а там посмотрим, что с вами делать дальше. Почувствуйте ритм жизни и симметрию мира. Не трогайте нулевую отметку – яблоко, ибо через неё с вершины камнем упадёте вниз.

Увы, а может быть и к будущей радости, Адаму и Еве только после «падения» предстояло познать и ритм, и геометрию ритма.

Сергей по-настоящему любил армию и военное дело. Он изначально знал систему координат. Он родился с ней в голове. Она и привела его в армию. Где ещё можно в кратчайшие сроки с поверхности воды уйти под воду или с земли подняться в воздух, или из рая мирных будней попасть в ад военных действий. Куда ни глянь, везде ритм в заданной системе координат.

Но это знание было открыто Сергею. Всё же его окружение оперировало другими понятиями, примерно теми же, что заставили Адама и Еву съесть яблоко: дисциплина, порядок. Сергей удивлялся массовой глупости господ офицеров, отказывающихся понимать, что первично, а что вторично. Но вскоре смирился и с «ать – два», как Господь Бог с искушением Адама и Евы. Право выбора должно быть у всех. Но смирился он с этим только не в рамках своих обязанностей, что же касалось его службы, то ритм он насаждал незаметно, но властно. Задавая ритм, он задумывался над тем, почему Бог, отвечающий за райский сад более подробно не объяснил Адаму, что есть что, но потом решил, что ученикам нужно давать возможность учиться на ошибках и право на инициативу. Всё-таки там был сад, а здесь «зоосад».

Дальше его увлекала мысль о том, что люди, все без исключения, счастливчики. Иначе, как понимать несомненный факт того, что на Земле есть всё из того, что есть во Вселенной, в Космосе. А если чего-то ещё нет, то можно сделать, стоит лишь до этого, небывалого, додуматься.

Сергей давно понял, что лучшее воспитание проходит через объяснение с показом. Через ноги доходит хуже, чем через голову.

Над ним посмеивались, когда он, выведя своё «войско» на плац стал подробно рассказывать ему о бубне и барабане. О том, что инструмент, способный задавать ритм, является правильным и божественным инструментом. Особое внимание он обращал на чувство меры и пояснял, что главное не переборщить, ибо набор из барабанов и тарелок, именуемых ударной установкой, сеет хаос. Хотя на первый взгляд одно и то же, и даже лучше. Но не надо «как лучше», надо как правильно и по предназначению. Его начинали понимать даже женщины, которые хоть и вносили в армию асимметрию, но исключительно по причине своего долгого в ней отсутствия. Выслушав лекцию о барабане, они переносили свои знания на свой домашний быт, и жизнь налаживалась. До них доходило, что армия – это не война, это школа.