Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Все начальники служб в основном ведут нудные и длинные разговоры. У них тоже всё украли. У начвеща унесли последний биллиардный стол, у инженера – последние лопаты, у начхима – все ОЗК, у начальника службы вооружений не осталось ни капли зелёной краски, у начфиза забрали штангу и т. д. Начальник инженерной службы, Саша Абраменков обратил внимание на две вещи: во-первых, дети перестали играть в детские игры. Они даже не знают такие игры, как прятки, догонялки, битки, лапта, фантики и прочее. Во-вторых, львиная доля мирового культурного наследия и человеческой цивилизации, известной нам, принадлежит русским и немцам, где-то рядом бродят англичане. С другой стороны, и немцы, и русские в ХХ веке варварски уничтожали свою культуру. Но мы этим занялись в ХХ веке во второй раз.

Потом пошли в баню, парились и пили коньяк. Евреи как обычно «подкалывали» хохлов. В этот раз победили евреи.

Миша Глейзер начал издалека задирать Колоднейчука:

– Уже помылся?

– Помылся, – расслабленно отвечает Колоднейчук.

– А всё тело помыл – то? – продолжил расспросы Миша.

– Всё, – не замечая подвоха отвечает Колоднейчук.

– А я никогда всё тело не мою, на другую баню оставляю, – заканчивает расспросы Миша.

Все хохочут. Конечно, эти ребята друг друга стоят. Лучше всех это известно памятнику Котовскому. Евреи у него шашку отпиливают, хохлы приваривают на место, и так из года в год.

Главным и самым нужным атрибутом армейской жизни для Сергея стала фуражка. Он их завёл две. Одна постоянно висела в кабинете и означала, что он где-то в штабе, в другой он ходил в город, в баню, в кино. Словом, служил. Вторую фуражку он тоже не любил носить на голове. Однажды его остановил и пристал с расспросами замкомандира полка п/п-к Бокарев, которого Сергей считал большим умницей и с которым устраивал стихотворные баталии.

– Серёжа, ты почему носишь фуражку под мышкой?

– На мозги давит, думать не даёт, – ответил Сергей.

– Никому не говори, что ты умный, – сделал заключение Бокарев.

Соседний полк, видимо, в целях взбодрить офицеров решил провести учение. Засидевшиеся без дела танкисты устроили на танках гонки по колхозным полям. Прокатились они и по подсобному хозяйству Сергея. Этому факту он был чрезвычайно рад. Дело было весной, семена ещё «оклемаются» и взойдут. А пока появился хороший рычаг для возмещения убытков. Так Сергей познакомился с комбатом танкового батальона. Он стал постоянным «банным» спутником Сергея. Они оба радовались возможности смыться из части для решения важных, судебных дел. Комбат был боевой. Он воевал сначала во Вьетнаме, потом в Палестине, был очень невысокого мнения и об американцах, и о палестинцах, и о евреях. Американцы его достали тем, что начиная нести потери в живой силе они переставали воевать. Им было не жалко технику, но солдат они берегли. Это резко контрастировало с нашей концепцией войны. Было обидно. О евреях у него тоже было весьма резкое суждение. Он был уверен, что именно советские евреи вооружали армию Израиля, что именно они втихаря собирали деньги и отправляли их на закупку вооружений… Евреи ломили напролом, но грамотно. За шесть дней укатали всех арабов. К арабам комбат относился с нисхождением, ибо не был уверен в том, что они хоть когда-то воевали. А если нет опыта войн, то чего от них ждать.

Сергею было чрезвычайно интересно с ним общаться. Про поле, потравленное танками, они вообще забыли. Сергея не интересовала война, его интересовал быт банановых стран. Михаил с большим юмором, сидя на самом верху парной, рассказывал, что во Вьетнаме самым большим удовольствием было опустить свои яйца в таз с холодной водой. А в Палестине он где-то подхватил лихорадку и теперь его постоянно трясёт. Но самое скверное в том, что он согревается только в бане. А на улице, даже в 30 градусную жару, ему было холодно в кителе. Так они дружили. Процесс шёл, бюрократия работала, а бюрократия в СССР все вопросы рассматривает долго. В этом её качестве Сергей и комбат ощутили несомненную пользу. Так прошло лето.

Сергей писал в дневнике: «Завтра приезжает жена. Надо сдать бутылки и купить цветов. Где-то я просмотрел свою любовь. А всё Андрюша Рец: «Офицер должен жениться или на враче, или на учительнице, но лучше на враче, это всё равно, что приобрести и машину «Волгу», и взять десять тысяч приданого». Уговорил, зараза. А тут такая инфляция. Но уже никому ничего не вернёшь.

С этого места Серёжа сильно обижался на всех евреев. Других причин не любить евреев у него не было. Совет-то вроде правильный был, но требовал разъяснения. Не на враче, а на медсестре, а если на учительнице, то начальных классов. Чтобы жена не задирала планку на высоту, которую муж не сможет перепрыгнуть. Чтобы никакой другой мечты, кроме как стать генеральшей, у неё не было. Одним словом, совет не помог, Серёжа обиделся на Андрюшу, а много лет спустя вместе с обидой на него разобиделся и на всех евреев. С женой развёлся.