Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Пират выдохнул воздух вместе с остатками морской воды и, решив, что пора менять топливо в организме, молча выпил весь ром из сапога, чем порадовал русского, который сразу проникся к нему доверием.

Иван опять наполнил сапог и, произнеся тост: «Ну, за не тонущих», тоже выпил весь ром из сапога. Попугай начал беспокоиться. Сапог был большой, а бочонок маленький. Попка ухватил Пирата клювом за ухо и заорал: «Давай поцелуемся».

Пират дыхнул на него, и Попка упал, как ему показалось, на белый морской песок ногами кверху, с открытым клювом и счастьем, застывшим в остекленевших глазах. Пират был милосерден, он поднял попугая с камней и бережно, со словами «как ослаб за тысячи лет», уложил его в большой карман морского плаща.

Иван порозовел маленько, с Пирата перестала капать вода, и они в унисон произнесли: «Ну что, ещё по одному?». Тут их внимание привлёк рёв мотора. К острову на полном ходу приближался катер. На борту катера огромными буквами было написано: «Правительственный». Телефонограмма еврея дошла до правительства страны опыта.

Катер шёл на огромной скорости и, не сбавляя её, вылетел на берег до самого винта.

Мотор ревел, и винт ещё давал обороты, а ватага с этого катера уже прыгала в кратер, прямо на головы археологам и могилокопателям.

Появление членов Правительства не обрадовало членов островной экспедиции, тем более, что за всё время со дня отправки на этот остров членами экспедиции ни разу никто не поинтересовался и не прислал ни денег, ни вина, ни жратвы.

Еврей вместе с арабом сразу получили по «ушам» радиостанцией. Так в кратере зародилась оппозиция. Один из членов правительства был рыжим, поэтому казалось, что он орёт больше других: «Всё сдать в казну, я вам костры потушу, вы у меня в потёмках насидитесь». Эту длинную речь, получив лопатой по башке, он закончил лаконично: «Не влезай, убьёт».

Не отставал от него и какой-то жирный боров, но он мягко приговаривал: «У нас бюджет, я перестану разрабатывать программу по вашему спасению, и вы все погибните». Борова малость приложили киркой. Он обмяк, не то что его героический дед. Тот и в свои юношеские годы давал сдачи всем, будучи карающим мечом революции.

Сила была явно не на стороне правительственной ватаги. Только на самом дне ямы члены правительства поняли, какую глупость допустили, увлёкшись мечтами о кладе и проведя отсев в своих рядах: кого-то вычеркнув из списка, кого-то забыв оповестить об отплытии, а кого-то и потеряв по дороге.

Сила была явно на стороне археологов и могилокопателей. Всё смешалось в этом чёртовом котле-кратере. Все сильно растолстели от набитых разных добром карманов, запазух, но остановиться не могли. На дне уже не было ничего не поделённого, поэтому все пытались «тырить» друг у друга «по-тихому». У правительственной ватаги это получалось лучше. Они в своей стране культивировали только одну профессию – профессию вора. Островная же ватага из-за смешения культур малость расслабилась и подзабыла, с кем имеет дело.

Русский и Пират выпили по второму сапогу и решили присесть. Пират сказал, что на сырую землю не сядет, так как у него радикулит, да и вообще с одной ногой сидеть на земле крайне неудобно.

Русский быстренько вытянул из кратера верёвочную лестницу и соорудил из неё стул для Пирата, и они продолжили пить.

Благо ром в бочонке не кончался, а музыкальный фон создавали крики и ругань, идущие из недр земли. Пирату и Ивану явно не хватало третьего. Проснувшийся попугай опять топтался по плечу Пирата и, икая, пытался говорить, но у него получалось только: «Демо…Демо…».

Вдруг шум в кратере стих. Пират сказал Ивану: «Кажется, всё поделили». Иван посмотрел вниз. Внизу стояло две толпы: одна большая, другая поменьше с набитыми карманами, сумками, носками и даже носовыми платками. Платки были перевязаны за четыре угла и набиты чем попало.

Иван подтвердил: «Поделили, и за это надо выпить». Пират согласился: «За согласие и примирение», – и почему-то добавил: «Ну – Ну».

Надо заметить, в демократических процессах Пират разбирался не хуже своего попугая. Может поэтому они и дружили и тяжело переживали разлуку друг с другом. Пирату самому не раз приходилось сушить демократов на корабельных реях. Хотя ему были известны и ещё большие демократы, чем он сам, например, старого разбойника Флинта, очень любившего делиться, он даже любил.

В этих демократических процессах он и потерял ногу, но приобрёл кое-какую мудрость. Пират ещё раз заглянул в кратер, обе толпы стояли с задранными кверху головами и кричали: «Лестницу кидай». Иван вопросительно посмотрел на Пирата. Пират сказал ему: «Как хочешь, только помоги подняться».