Сергей Минутин - В поисках высших истин

Связи эти превосходят все возможные катаклизмы. Россия их лишена почти полностью. У нас нет ни комфорта, ни распорядка, ни порядка. Есть хаос, из которого каждый желающий, что-нибудь да «лепит». Удивительно, но Великий Новгород и Нижний Новгород процессы, характерные для всей России, почти не затрагивали. В древности само их местонахождение на пересечении торговых путей делало их значимыми для многочисленных соседей. Новгородцы и нижегородцы откупались от всех и сохраняли свой карман. Позднее Нижний Новгород лишил новгородцев поддержки центральной власти, согнав Рюриковичей с престола и стал городом номер один, утвердив на престоле династию Романовых и сделался российским карманом.

Нижнему Новгороду 300 лет было позволено многое из того, о чём другие и мечтать не могли. Это было то лицо Империи, которое всем показывали как богатую провинцию. Нижегородцы имели возможность и копить, и строить, и думать о будущем, и связывать это свое будущее с Россией. Такая «поблажка» к нижегородцам со стороны власти позволила населению бюрократизироваться по западному образцу. Взлет по властной вертикали до самодурства в управлении в Нижнем Новгороде стал просто невозможен. Только как на Западе, горизонтальные, устоявшиеся связи исстари и доныне.

Социальное расслоение общества по горизонталям делает его законопослушным, стабильным. Поэтому любая глупость, занесенная в Нижегородскую губернию каким-нибудь реформатором, сильно навредить населяющему ее народу не может. Правящий горизонтальный слой достаточно быстро мобилизуется и «откупается», чем-то жертвуя, но сохраняя незыблемым карман. Так, во времена Макарьевской ярмарки нижегородские купцы делали царю царские подарки, сохраняя монополию по всей России на поставки чая, зерна, муки и прочих товаров. Когда глупость династии Романовых перед 1917 г. дошла до предела нижегородцы не возражали против того, что самые нищие и убогие люди живут в Нижнем Новгороде и мучаются либо в Красильнях, как Алеша Пешков, либо на заводах Красного Сормова (по роману А. М. Горького «Мать», умирая в 50 лет). Пешков (Горький) всех убедил, что ничего они, нижегородцы, за свою услугу Романовым так и не получили. Новгород (Питер) поверил.

Нижегородская элита прекрасно понимала, что роман «Мать» и пьеса «На дне» – это не показатель жизни города, это скорее желание самого Алексея Максимовича перейти в богатое сословие за услугу, оказанную этому сословию. Такую возможность он получил, и именно в Нижнем Новгороде, и именно из-за позиции нижегородцев: «не надо как лучше, пусть будет как всегда». Не случайно, после 1917 года историю, приведшую народ к революции, изучали по роману «Мать». Этот роман стал своего рода паспортом для нового правительства, его оправданием перед потомками.

В «паспорте» было написано о нижегородце то: «беден, несчастен, взять нечего». За этим «паспортом» нижегородцы создали крупнейшую в Советском Союзе промышленную базу. Любая из таких отраслей промышленности, как автомобилестроение, судостроение, авиастроение уже являются сутью, образующей государство. Город полностью сохранил свое лицо, свой уклад жизни, свое традиционное общество и право называться «карманом России», став для нее еще более важным, чем прежде. С новгородцами (питерцами) Россия сделала очередной рывок в будущее, но где рывки, там нет возможности копить деньги и считать капиталы. И нижегородцы «приложили руку» к очередному закату новгородцев. «За – бала – мутили» перестройку. С началом перестроечных процессов в нижегородском обществе, как и в экономике города, начались необратимые изменения только на предприятиях ВПК, чего не скажешь о всей России. Нижегородцы понимали, что внедрение в западную демократию не что иное, как сведение хозяйства государства до состояния паразитарной – ресурсной экономики с жесточайшим образом закрепленной системой зависимости. Но в этой зависимости ярмарочный Нижний выигрывает во всём.

Сначала все будто бы приватизируется. Потом на содержание приватизированного хозяйства берутся иностранные кредиты, затем за долги по ним всё продается еще раз вместе с землей, и вот она – демократия.

Фактически «дирижер» хочет, чтобы Российское общество, став демократическим оторвалось от государства, но общество и государство в России одной жизнью никогда и не жили. И нижегородцы так уже жили не десятки, а сотни лет. Они прекрасно знали и знают, что угадать кто будет управлять Россией невозможно и надо предусмотреть все возможные варианты, то есть одновременно сдаться и «белым», и «чёрным», и «красным», и «коричневым», и «голубым», и «зелёным». Если сегодня уже все перессорились между собой, но еще двое не объединились и «не набили морду» третьему, то завтра это возможно и главное не попасть в «плохую» компанию и не стать этим третьим. Поэтому нижегородцы в силу исторических традиций, сложившихся за столетия, опять откупились от центральной власти. Они безоговорочно согласились сдать Нижегородскую губернию под эксперименты «молодых реформаторов», но сохранили у власти всю торговую «партхозноменклатуру».