Дженни Хан - Этим летом я стала красивой

– Оставь меня в покое, – зарычал Конрад.

– Нет, – Джереми подошел к нему так же близко, как стояли мы пару минут назад.

В голосе Конрада появилась угроза:

– Я предупреждаю тебя, Джереми.

Они оба напоминали разъяренных псов, рычащих и скалящихся друг на друга. Они забыли, что я была рядом. Я чувствовала себя так, будто наблюдала за тем, чего не должна была видеть, как будто шпионила. Мне хотелось закрыть уши руками. Они никогда, сколько я их помню, не вели себя так друг с другом. Они спорили, но так далеко не заходили. Я должна была уйти, но не могла сдвинуться с места. Я просто стояла там, держа руки на груди.

– Знаешь, ты совсем как наш отец, – сказал Джереми.

Тогда я поняла, что не имею к этому никакого отношения. Причина была намного серьезней. Что-то такое, о чем я даже не имела понятия.

Конрад грубо толкнул Джереми, и тот толкнул его в ответ. Конрад пошатнулся и чуть не упал, а когда восстановил равновесие, ударил Джереми прямо в лицо. Кажется, я закричала. Они стали драться, проклиная друг друга и тяжело дыша. Они сбили стеклянный кувшин с чаем. Чай разлился по веранде. На песке появилась кровь. Не знаю, чья именно.

Они продолжали драться на разбитом стекле, с Джереми слетели шлепанцы. Я несколько раз крикнула: «Остановитесь!» – но они меня даже не слышали. И почему-то только в этот момент я заметила, как они похожи. Они продолжали бороться, пока вдруг не появилась моя мама. Не знаю, как она там оказалась. С невероятной силой, которой обладают только матери, она с легкостью разняла их.

Правой рукой она взяла за шиворот одного, а левой другого.

– Прекратите вы, оба. – В ее голосе не было злости, только грусть. Мне показалось, что она сейчас расплачется, но моя мама никогда не плачет.

Они тяжело дышали и не смотрели друг на друга, но у всех троих было что-то общее. Они знали то, чего я не знала. А я просто стояла там, как сторонний наблюдатель. Как тогда, когда я пошла в церковь вместе с Тейлор, и все знали слова молитв, а я нет. Все крестились и молились, а я стояла там, как непрошеный гость.

– Вы все знаете, да? – спросила мама, отпуская их.

Джереми всхлипнул, он сдерживался, пытаясь не заплакать. Его лицо покраснело. Конрад, напротив, был безразличен. Как будто его здесь и не было.

Но тут его лицо прояснилось, и он будто превратился в восьмилетнего мальчика. Я обернулась и увидела, что в дверях стоит Сюзанна. На ней был белый хлопковый халат, и она выглядела очень слабой.

– Мне очень жаль, – грустно и беспомощно произнесла она. Она неуверенно подошла к мальчикам и протянула к ним руки. Джереми сразу склонился к ней, и несмотря на то, что он был намного выше ее, сейчас он показался таким маленьким. Он испачкал кровью ее халат, но они не отпускали друг друга. Он не плакал так с тех пор, как Конрад случайно прихлопнул ему руку дверью, а это было очень давно. В тот день Конрад ревел так же сильно, как и Джереми, но сегодня он не плакал. Он позволил Сюзанне гладить себя по голове, но не плакал.

– Белли, пойдем, – сказала мама и взяла меня за руку. Она давно так не делала. Я, как маленький ребенок, последовала за ней. Мы поднялись в ее комнату. Она закрыла дверь и села на кровать. Я села рядом с ней.

– Что происходит? – спросила я, запинаясь и пытаясь отыскать ответ у нее на лице.

Она взяла мои руки в свои и крепко сжала их, будто это она ждала от меня ответа.

– Белли, болезнь Сюзанны вернулась.

Я закрыла глаза. Я слышала шум океана, будто держала раковину у уха. Это неправда . В эту секунду я была где-то, но только не там. Я плавала под звездным небом, сидела в школе на уроке математики, каталась на велосипеде на заднем дворе. Меня здесь не было. Ничего не было.

– О, зайка, – вздохнула мама. – Открой глаза. Мне надо, чтобы ты меня выслушала.

Я не открою глаз. Я не буду слушать. Меня вообще здесь нет.

– Она плохо себя чувствует. И уже довольно давно. Рак вернулся. И на этот раз он еще более агрессивен. Он распространился на печень.

Я открыла глаза и вырвала руки из маминых ладоней.

– Перестань. Она не больна. С ней все хорошо. Это же Сюзанна. – Лицо у меня было мокрым. Я даже не поняла, когда начала плакать.

Мама кивнула:

– Ты права. Это Сюзанна. Она делает все по-своему и не хотела, чтобы вы об этом знали. Она хотела, чтобы это лето было идеальным. – Мама подчеркнула слово «идеальным». На глазах у нее тоже выступили слезы. Она притянула меня к себе и крепко обняла.

– Но они знали, – захныкала я. – Все, кроме меня, знали. Только я не знала, хотя люблю Сюзанну больше всех.