Артур Таболов - Водяра

Мы не имеем отношения к взрывам домов в Москве и Волгодонске, но можем в приемлемой форме и это взять на себя.

Чеченский народ ведет национально-освободительную борьбу за свою Свободу и Независимость, за свое самосохранение, а не для того, чтобы разрушить Россию или ее унизить. Будучи свободными, мы будем заинтересованы в сильном соседе. Мы предлагаем тебе мир, а выбор за тобой.

Аллах Акбар 30.08.04".

Неразборчивая подпись и такая же неразборчивая, смазанная печать.

Содержание записки и ее внешний вид крайне озадачили всех присутствующих. Было такое впечатление, что она написана наспех уже в школе на вырванных из тетрадки листках. Трудно было поверить, что ее написал сам Басаев за день до нападения на школу. После короткого совещания записку решили отправить в Москву, пусть там разбираются.

Покончив с непонятной запиской, генерал Аушев уединился с президентом Дзасоховым. Неизвестно, о чем шел разговор, но когда они вышли из кабинета, Дзасохов будто бы постарел лет на десять. Но в 16.30, когда Аушев вновь позвонил в Лондон и Закаев ответил, Дзасохов взял трубку и повторил то, что уже говорил генерал: террористы согласны отпустить заложников, если посредником на переговорах будет Масхадов.

Закаев сразу оценил политические перспективы, которые отрывает сложившаяся ситуация, и заверил, что сделает все возможное для бескровного разрешения кризиса. Но у него односторонняя связь с Масхадовым, он введет президента в курс дела, как только тот позвонит. Закаев выразил уверенность, что президент Масхадов не останется равнодушным к трагедии осетинского народа.

Дзасохов был опытным политиком и понимал, что привлечение Масхадова к освобождению заложников может стоить ему карьеры. Но он был осетином, в школе были осетинские дети, а перед глазами у него все время был председатель парламента Таймураз Мамсуров, сын и дочь которого находились среди заложников. И Дзасохов решился. Президент Путин приказал ему принять все возможные меры для сохранения жизни людей. Вот он и выполняет приказ президента.

В 22.15 агентство Интерфакс сообщило, что представитель чеченский сепаратистов Ахмед Закаев заявил информационной службе AFP, что президент Республики Ичкерия Аслан Масхадов готов без предварительных условий содействовать мирному разрешению бесланского кризиса.

На следующий день, 3-го сентября, в 12.05 Закаев связался по телефону с Дзасоховым и подтвердил готовность Масхадова прилететь в Беслан, если ему будет гарантирована безопасность.

В 12.30 президент Дзасохов доложил президенту Путину, что выход найден: при посредничестве Масхадова террористы гарантируют освобождение заложников. Масхадов может прибыть в Беслан уже вечером 3-го сентября.

В 13.05 в здании школы раздался первый очень сильный взрыв, разворотивший крышу спортзала. Через 22 секунды - второй.

За тем, что происходит вокруг школы после взрывов, Шамиль Рузаев наблюдал по телевизору из дома своих дальних родственников в предгорном селении под Карабулаком, где раньше отсиживался после нападения на Назрань. Об этом доме никто не знал - ни Полковник, ни члены политсовета. Для хозяев дома и соседей он был ученый-историк, который работает над диссертацией и потому ему нельзя мешать. Занятостью объяснялось и то, что он никогда не выходит из дома. "Диссертация" для жителей селенья звучало солидно, да и сам Шамиль с его городской бородкой, щегольскими усами и бледностью был таким, каким и полагалось быть молодому ученому.

До селения он добрался на попутном грузовике, незамеченным проскользнул в дом и сразу включил телевизор. То, что он увидел, вогнало его в оцепенение. Отовсюду неслась стрельба, омоновцы и гражданские стреляли по школе, из школы стреляли по ним, из окон спортзала и из пролома, образовавшегося после взрывов, выпрыгивали взрослые, помогали спуститься детям. Малыши были голые, в одних трусиках, женщина в порванных обгорелых платьях, почти все в крови. Многие падали и оставались лежать на асфальте, то ли раненые, то ли обессиленные. Их подхватывали на руки, оттаскивали в сторону, к машинам "скорой помощи", к легковушкам частников. А пальба продолжалась, в школе гремели мелкие взрывы, из окон повалил дым.

Из-за угла выдвинулся танк, выпустил два снаряда по окнам второго этажа. Над школой появились три боевых вертолета, закружили, как коршуны. Рухнули перекрытия спортзала, выплеснув наружу клубы дыма и снопы искр. По команде, слова которой потонули в стрельбе и взрывах, пошли на штурм спецназовцы "Альфы" и осетинский ОМОН под прикрытием снайперов в соседних домах. Во дворе суматошно, как на пожаре, метались люди, тащили на носилках раненых и убитых.