Дмитрий Сафонов - Дорога на остров Пасхи

Да, он так и сказал. «Что ТЫ из себя сможешь сделать…».

Следующие два года он был мне как отец, хотя не дарил мне шахмат и не спал с моей матерью.

Он был простоват, любил крепкое словцо, но всегда посылал ругательства куда-то вверх. Адресовал их не мне, а кому-то незнакомому. Моему второму «Я». И от этого было совсем не обидно.

Я быстро освоился и привык к тумакам, достававшимся мне на тренировках от более опытных сверстников, которые занимались уже по несколько лет. И знаете, какое я сделал открытие? Я попал к своим. Из двадцати четырех человек, ходивших в секцию бокса, у восемнадцати не было отцов.

Восемнадцать – шесть в нашу пользу. Разве в теннисе, хоккее или плавании есть такое подавляющее преимущество? А вы проверьте и убедитесь сами.

А Карепов, безусловно, был НАСТОЯЩИМ ИНДЕЙЦЕМ, хоть и не знал об этом. Зато он знал, что подстреленным мальчишкам нужно немного мужского тепла. Даже такого странного, которое прилетает к тебе на перчатках того парня, что вешает одежду в раздевалке на крючок рядом с твоим.

И мы делали из себя, что могли.

Мои дела в боксе как-то очень быстро пошли в гору. Мне потребовался всего лишь год, чтобы научиться не бояться соперника: не закрывать глаза в момент атаки, не убегать в дальний угол ринга во время защиты, а больше всего – не жалеть чужое лицо, уж коли я не жалел свое. И, когда я раскрепостился, техника как-то быстро подтянулась сама собой. Освободившись от ненужных, но неизбежных поначалу страхов, я стал видеть рисунок боя, замысел противника, начал строить свою стратегию и овладевать тактикой.

Близился чемпионат Москвы среди общества «Буревестник». Мне тогда только исполнилось пятнадцать.

Карепов вызвал меня в тренерскую комнату и, прихлебывая чай с малиной из тонкостенного стакана в мельхиоровом подстаканнике, в каких разносят чай в поездах дальнего следования, сказал:

– Ну что, Саша? От нас нужно двоих. Первым пойдет Дима Павлов – это без вопросов. Готов быть вторым номером? Потянешь?

Я неуверенно пожал плечами.

– Господи ты Бога душу, мать твою любил… – привычной малопонятной скороговоркой выпалил Карепов. – Я ж тебя нормально спросил. Потянешь?

– Да, – уже твердо ответил я.

– Ну и давай… Готовься. Отработай три спарринга вторым номером: мне кажется, защита у тебя хромает. Увлекаешься очень. Работай с Ромой Шароновым, Павлов пусть грушу околачивает. Он у меня до субботы – на вес золота. Усек?

– Да, Виталий Иванович.

– Вперед, – он отхлебнул еще глоток. – Не стой, как засватанный, иди работай.

В субботу состоялся чемпионат. Он проходил в зале «Молния» – там, где по четвергам был «открытый ринг», и все желающие могли свободно боксировать.

Помню, вокруг ринга стояли низенькие гимнастические скамейки, и мать сидела в первом ряду. Я очень злился, что она надела юбку: юбка задралась, и видны были ее голые ноги почти до середины бедер. Тогда она мне казалась очень старой, и эти голые ноги выглядели легкомысленно.

Чемпионат проходил в один день: пары бойцов быстро сменяли друг друга. Всего нас было шестнадцать. Начали сразу с одной восьмой финала. Восемь пар – восемь победителей. Затем четыре пары побились в четвертьфинале, а потом четверо сильнейших сошлись в полуфинале. Предстояли два полуфинальных боя, и – заключительный, финальный. Итого – пятнадцать боев. Учитывая возраст участников, длительность раунда сократили до двух минут.

Бои проходили один за другим, практически без пауз. Конвейер мальчишеского бокса. Зрители – все свои. Только родственники и друзья. Помню, была даже одна бабушка в белом пуховом платке и очках с толстыми выпуклыми стеклами, отчего ее глаза казались огромными, как у рыбы в аквариуме. Мне не повезло: она болела за щуплого узкогрудого парнишку, которого я побил в одной восьмой, и бабушка, размахивая сухими руками, кричала на меня: «Хулиган!», словно дело происходило в подворотне, а я отбирал у парня часы.

Четвертьфинал я тоже прошел без потерь и даже не устал. После боя я занял место на стуле рядом с Кареповым, он помог мне снять перчатки и сказал:

– Не повезло, Санек! В полуфинале тебе достанется Бедя. А в финале, наверное, он выйдет на Димку. Эх! Знал бы прикуп, жил бы в Сочи! Не видать нам золота! Димкино серебро да твоя бронза – вот и все фантики, а конфетки будут у Нельсона.

«Бедей» мы звали Славу Бедерака – мощного парня с длинными руками и сокрушительными хуками. Нельсоном почему-то дразнили его тренера, хотя с глазами у него все было в порядке.