Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

— А, вы про это, — сказал парень, — если будете работать, то я пришлю договор.

— Меня только оплата интересует, — сказал Батхало, — да, хотя, еще больше интересует — придем ли мы куда-нибудь? Я, если честно, только пытаюсь представить, как она, жизнь, выглядит? Как будто было ее мало, а все остальное время — один только туман. Как поймал он нас, так и не выпускает — а ведь до этого встретил я одного боярина, а тот спрашивает — а правда, что у цыгана душа сразу же подо дьяволом, и что молись, что не молись, а потому, если взять какую вещь от цыгана, то на ней можно сразу наговор сделать. Я тогда голову почесал и думаю — о чем он таком говорит? Он в господах ходит, а я кто такой? Это ведь у женщин надо спрашивать, они знают ворожбу, а что мужик?

— Женщина такова, — ответил парень, — это вопрос блокировки внутри психики. Понимаете, о чем речь? У нее другой вид психофизической ёмкости, поэтому, магия к ней лучше клеится. Вы даже на кошек посмотрите — кошка ловит мышей лучше, чем кот — кошка хозяйка, а кот — бродяга. А добавить сюда немного ума, и будем вам магия.

— Почему? — не понял цыган.

— Сейчас будет договор.

Ожил факс. Умел ли Батхало читать, кто теперь вспомнит? Даже если и умел, то за пару веков блуждания в нигде явно разучился, да если бы умел, то и читать не стал бы — он на все был согласен, только бы закончилось это бессмысленное путешествие.

— Вот и хорошо, — сказал парень, — сегодня у вас удачный день. Твоя работа — самая обычная. Не нужно снимать звезды с небосвода для протирки их лучей, однако, возможно, тебе придется спускаться на большие глубины, — он улыбнулся, — на все есть лифты. В наше время лестницы не используются, все давно автоматизировано. Древнему человеку приходилось сложнее.

— А где тот, что был раньше? — спросил Батхало.

— Тот? Это какой? — осведомился парень.

— Девочки рассказали мне про него. Дьявол.

— Как вам сказать, его нет и уже не будет. Роли поменялись. Теперь вам надо привыкать к этому. Ваш предшественник очень любил рок-н-ролл. Что сейчас в ходу?

— Led Zeppelin, — ответил Батхало, сам не понимая, почему он это говорит.

— Если хотите, я приглашу их для вас лично. Но помните, время не является набором дней в очереди, хотя вы можете распорядиться им, как пожелаете.

— Я все знаю, мальчик, — ответил Батхало, — я знаю это лучше тебя.

Он вдруг понял, что знает так много, что и головы может быть мало — информация под давлением начнет убегать из ушей, вытекая струями.

— Но есть экстраполяция и принцип скобок, — проговорил он, глядя на пустой экран, — если объем оперативной памяти мозга недостаточен, можно подключить набор виртуальных извилин. А что, пивка. Как это мы раньше не могли знать, что в здании напротив полным поло таких аппаратов.

Следующим утром на небо набежали туманные хвосты, и они, должно быть, опасными волокнами того самого опасного вещества, что отвечало за качества времени. Надо полагать, оно существует всегда и везде, и потому мы и знаем об этом измерении. Находясь в концентрированном состоянии, время действует на вещи совершенно иначе. Нельзя осуждать ученых за то, что им недоступна суть — действительно, нам дана лишь небольшая порция, мы не способны сделать выводы.

Формулы.

Никакой частоты и густоты.

Никакой концентрации.

Цыгане же добрались до края города на автобусах, а дальше снова шли пешком по направлению близлежащей горы — и здесь, в долине, а также на ее склонах, расположился посёлок, где жили мирные люди.

— Дорога отсюда ведет во все места, — сказал Батхало со знанием дела, — какое дело цыгану, куда идти? Помните, как мы встретили в тумане огромный хрустальный мост в виде дуги, который даже в мрачной белесой пустоте светился, словно бы на него откуда-то лился солнечный свет. Ведь правда, когда мы забрались на его вершину, оттуда была видна как будто бы вся земля, и земли было так много, что, казалось, один мир накладывается на другой, и их бесчисленное множество напоминает разложенные карты, а сверху видно по куску от каждого, и все они разные, и есть и такие, которые человек вообще не способен понять. Но мост этот есть обман, хотя, скорее всего, все то, что видится оттуда, есть правда.

— Надо было спуститься оттуда на веревках, — сказала ему Земфира.

— А если бы веревки не хватило? Думай, что говоришь. Могло стать еще хуже, и мы бы могли никогда не выйти. Сколько нам пришлось идти от того места? Но здесь путь заканчивается. Это — самая окраина, а дальше — самая обыкновенная жизнь.