Кирилл Рябов - 777 [litres]

– Сваливаем, – сказал Гена.

– Сколько там? – не выдержал я.

– Потом, потом…

Мы отступали, продолжая держать всех собравшихся на мушках. Хотя кроме Коли, похоже, никто и не думал дёргаться.

– Гниды вы! – сказал он.

– Иди первый, я прикрываю спину, – шепнул Гена.

Я уже выходил в коридор, когда Коля Клинтон вдруг удивлённо закричал:

– Стой! Стой! Я тебя узнал!

Я остановился.

– Меня?

– Нет, его! – Он показал на Гену.

– Не ври, ты меня не знаешь! – ответил тот.

– Знаю. Гена. Гена! Это ты! Я же слышу, голос знакомый… И ноги кривые.

– Я не Гена, – сказал Гена испуганно. – Ты путаешь.

– Нет, ты Гена!

– Я не Гена, – повторил Гена, вытянул руку с пистолетом и нажал на спусковой крючок.

Коля слегка дёрнулся, но на ногах устоял.

– Блядь! – сказал я. – Ты что?

Гена выстрелил ещё три раза. У меня всё завертелось перед глазами. Мы побежали, даже не думая прикрывать друг друга. Просто ломанулись, как лоси. Пробежав мимо двери в подвал, мы выскочили через главный вход. По улице шёл мужчина с собачкой на поводке. Увидев нас, он остановился и как будто сжался, уменьшился в размерах. Гена на ходу выстрелил в него. Мужчина упал. Собачка, заливаясь лаем, побежала по улице.

– Баран! – заорал я. – Ты что делаешь?

Но Гена ничего не соображал. У него сорвало планку. Мы заскочили в машину. Я схватил его за горло.

– Сука, ты зачем мужика завалил?

– Валим, валим, валим! – проорал Гена и дал по газам.

Глаза у него были безумные.

Мне было страшно. Гена свихнулся. Мы приехали на окраину, бросили машину, прошли пешком через дворы и запрыгнули в его тачку. Гену трясло. Он то и дело издавал странные звуки: хик, хик, хик. То ли икал, то ли хихикал.

– Зачем ты того мужика грохнул? – спросил я.

– Я никого не грохнул, – прошипел Гена. – Только Колю. Мужика ты грохнул. Забыл, что ли?

– Как? Нет. Что ты городишь?

Я не мог в это поверить. Но мне стало страшно. А что если действительно я? Я достал пистолет и оглядел. Как будто он мог ответить: да, братец, твоя работа.

– Глянь лучше, – ответил Гена и расстегнул сумку. Она была набита пачками денег. – Я за такие деньги и родную мать бы пристрелил.

Он захохотал мне прямо в лицо – так, что я разглядел его гланды.

– Едем отсюда, – сказал я.

Мы приехали на квартиру его бабы. Её не было, уехала к родителям в Уссурийск. Здесь можно было пересидеть до понедельника, пока она не вернётся. Гена расстегнул сумку и вывалил деньги на пол посреди комнаты. Жест был чересчур киношным.

– Надо считать, – сказал я.

– Чего считать? Тут каждая пачка подписана.

Пачки были самодельные. Я сел на стул и стал смотреть, как он считает их, сверяясь с подписями. У меня дрожали руки.

– Тут пять миллионов, – сказал Гена. – Ровно.

– Отсчитай мне моё, – ответил я. – Я ухожу.

– Уходишь? Надо пересидеть.

– Пересижу в другом месте, – сказал я. – И тебе тоже надо валить.

– Почему?

– Тебя могут найти. Два трупа – не шутки. Коля назвал твоё имя, другие слышали. А тебя там хорошо знают.

– Вот блядство! Надо было всех валить! – крикнул Гена.

– Тихо, мудила, соседи услышат.

– Да и пусть слышат! Пусть слушают! – заорал он прямо в стену. – Суки!

Я переложил пистолет в карман и держал его наготове. У Гены случился припадок. Он повалился на пол и стал кататься прямо по деньгам, дрыгая ногами. Это продолжалось несколько минут. Потом он успокоился; лежал на спине, тяжело дыша и глядя на меня покрасневшими глазами.

– Я ухожу, – повторил я.

– Ладно, – сказал Гена устало. – Тогда я тоже. Поеду к Ираде. Пережду у неё.

Он встал и вышел из комнаты. Слышно было, как скрипнула дверь ванной, потом зашумела вода. Я собрал с пола пачки и рассовал по карманам. Ровно два с половиной миллиона. Гена вернулся мокрый и всклокоченный.

– Обниматься не будем, – сказал я.

– Да, не будем, – ответил Гена.

Я вышел из квартиры и спустился по лестнице на улицу. Никакой радости. Никакой.

Я проголосовал, и первая же машина остановилась.

– В гостиницу, – сказал я.

– Мне не по пути, – ответил водитель. – Я на север еду. Могу на север подкинуть. В промзону.

Я бросил на приборную панель пятитысячную. Водитель присвистнул. На вид ему было лет шестьдесят. В первую очередь на себя обращал внимание красный нос, с торчащими из ноздрей седыми волосками.

– Ладно, – сказал водитель. – Ладно. А как же, едем, конечно.

– Ту, что за городом, – уточнил я.

– В этот гадюшник? У меня там дружок останавливался, так он мандавошек подхватил. Пришлось керосином травить.