Фридеберт Туглас - Небесные всадники

Были доставлены фантастические карты с еще более фантастическими материками и морями. Карты были на папирусе и пергаменте, еще времен географа Птоломея. Они с шуршанием развернулись, и министры ушли в них с головой.

Вдруг все наскучило принцессе. Лорд Байрон зевнул как человек, которому довольно даже самого маленького государства, чтобы не потерять достоинства. Принцесса наклонилась к нему через стол.

— Они умеют сделать скучным даже шутовство! — со вздохом прошептала она. — Их споры состарили меня на целых пять лет.

Она поднесла палец к губам, схватила лорда Байрона за руку, и они на цыпочках торопливо удалились. Обезьянка проснулась и вприпрыжку кинулась за ними.

Из-за карт доносилась приглушенная перебранка министров. Ворох карт над их головами все рос. Там они, наверное, и полегли.

Люсинда, Амариллис и Арделия вместе с Леандро, Лелио и Флоримоном уже дожидались на большой террасе.

Дамы были в гиацинтового цвета плащах и золоченых туфельках. Под шляпами с вуалью их головы походили на чашечки цветков, золотыми спиралями ниспадали их волосы.

Красные береты с перьями красовались на завитых волосах мужчин. Их розовые жилеты были усеяны пуговицами с эмалью. У Лелио на одной ноге трико было зеленого цвета, на другой — белого. Левая нога Леандро сверху донизу была в черно-белую полоску, а правая — совсем голая. Манжеты на брюках Флоримона были розовыми.

Они коротали время, следя за поединком попугаев. Попугаи ругались самым чудовищным образом. Леандро нашептывал в ухо Арделии весьма двусмысленные анекдоты. А Лелио глядел на Амариллис и вздыхал.

Арапы подзадоривали попугаев, скрючившись вокруг них на четвереньках, уперев руки в землю. На солнце они казались безделушками из черного дерева. Да и само солнце полыхало в стеклянных куполах так ослепительно, как это бывало в прежние времена или в сказках.

Увидев все это, принцесса так обрадовалась, что чуть не решила сделаться вполовину моложе. Только близость лорда Байрона вынудила ее остаться женщиной в интересном возрасте.

Тем не менее она хлопала в ладоши, громко смеялась, выкрикивала имена своих любимцев, да так, что обезьянка ее приревновала.

Восхитительно беспечная, оживленно болтая, спустилась компания с большой террасы. Несомая могучими арками, та необъятной лестницей переливалась за крепостной вал. Арапы сопровождали общество, неся алые солнечные зонты, украшенные бахромой и бубенчиками.

Бассейны по обеим сторонам террасы отражали наготу мраморных колонн и кипарисы, подстриженные пирамидами и кубами. За ними начинались аллеи, уводящие в глубину парка — лабиринт, полный тайн и неожиданностей.

Общество скрылось в этой стране зеленых загадок и сюрпризов.

До чего легкомысленным было Авеню дез-ах-ах-ах! Как томительно-сладостна Тропинка озорной мысли! Какого глубокого смысла исполнены анонимные аллеи, затененность которых можно сравнить только с альковом!

За деревьями раздавались нежные квартеты, они умолкали, как только общество проходило мимо, чтобы вновь зазвучать в другом месте. Фонтаны без утайки выбалтывали миру все свое многозначительное безрассудство. А гроты подслушивали любовные вздохи и эхом перекатывали их друг другу.

Статуя Венеры, служившая фонтаном в одном из гротов, дышала жизнью. Черный Нептун косился на нее так, будто подумывал о рыбалке.

Подле гротов цвели пруды, распространяя приторный, дурманящий аромат. Но от этого великое творение садоустроителей Леандро Маласпина околдовывало еще больше. Такая запущенность подмешивала к радости жизни печаль о ее бренности.

Словно светлое видение, возник королевский розарий с колоннадой из розового мрамора. Обочь аллей загадочно улыбались сфинксы. Луч солнца перебегал дорогу, точно живой. И повизгивали под сенью деревьев прирученные нимфы с фавнами.

В ворота, прорезанные в стене деревьев, открывалась бескрайность окоема с водоемами и сушей, где бродили жирафы.

А дальше гуляющим предстали залитые солнцем луга. По ним вперемежку были разбросаны серебристые и лиловые кусты. Потрясающие в своей асимметрии высились горы цветущих магнолий, лирио- и рододендронов.

Прямо перед ними серебрились искусственные озера с еще более искусственными островами. У берега, словно черные лебеди с золочеными крыльями, покачивались гондолы.

Принцесса сидела в гондоле, едва касаясь плеча лорда Байрона. Прядь волос лорда Байрона на ее щеке была иссиня-черной.