Фридеберт Туглас - Небесные всадники

— Так вы полагаете, что не будь вообще зрячих, войне конец?

— Н-нет, я не знаю… Пожалуй, и тогда… Да, я думаю, почему бы и нет. Человеку обязательно хочется быть выше других, повелевать. А без власти и насилия это немыслимо. Ведь и среди зрячих, и среди слепых разные бывают люди. Один хочет силой отнять что-то у другого, другой сопротивляется, пошли раздоры — и вот она, война. Конечно, у слепых войны были бы совсем не такими, как у зрячих. Потому что, мне кажется, если бы на земле жили только мы, слепые, то и жизнь была бы совсем другой. Сейчас она устроена для зрячих, а мы кое-как прозябаем в их тени и пытаемся приспособиться к их образу жизни. И в таком виде наша жизнь ненормальна, мы убоги и неполноценны в мире зрячих. А вообразите, что зрячих нет совсем, что человечество напрочь лишено органа зрения. Никогда о нем не слышало и не знает, что, утратив, его надо оплакивать. И слепота — явление вполне нормальное, вся жизнь строилась бы для слепых. Не нужно было бы многое из того, что сейчас несет нам беды и несчастья… но войн, пожалуй, не избежать. Конечно, мы не могли бы воевать на стороне зрячих или против них, но так, между собой, — почему бы и нет? О да, еще как! Только наше воинство, вооружение и методы ведения боев были бы совсем другими. Мы не могли бы покорять заморские страны, летать по воздуху, вести огонь издалека или поддерживать определенную линию фронта. Зато мы были бы отличными разведчиками, может, даже лучше, чем зрячие. Крались бы сквозь леса и где-то переходили бы реки. Методично окружали бы противника, рыли волчьи ямы и ставили капканы. Конечно, все это медленно и тихо, без конца прислушиваясь… Да, я думаю, почему бы нам не воевать — раз уж мы люди.

— Вы говорите воистину ужасные вещи: выходит, война — главный признак человечества!

— Прежде я совсем не задумывался об этом и еще меньше говорил. Все случая не было. Зрячие говорят с нами все больше сокрушаясь, а тогда только и остается, что сокрушаться заодно с ними. К тому же большинство из нас не очень-то и раздумывает, постоянно ощущая свою убогость, и заботится лишь о самом насущном.

— Да и зрячие по большей части заняты тем же самым.

— Наверное. По крайней мере, так кажется нам, слепым. А если они и думают о другом, то о совсем далеком: о душе, о загробной жизни… Нам об этом тоже говорят немало, да еще и с особым упором. Понятно, опять из жалости, для нашего же утешения. Сейчас вы, дескать, не видите, а когда-нибудь потом — в лучшем, светлом мире — обязательно прозреете. А нам это еще трудней понять. Если уж не видишь сейчас, то как можно увидеть то, чего не видел ни один зрячий? Рукой не пощупаешь, ухом не услышишь. Это и для слепого от рождения то, что зрячие называют слепотой. — Однако перейдем на ту сторону улицы. Там солнышко. Так приятно почувствовать его после этой страшной зимы. Видно, оно снова подошло совсем близко, коли так греет!

— Отлично, вот и перешли. Но я хочу вернуться к вашей мысли: слепота как нормальное явление и общество слепых… Это интересная мысль. Грустная, скажут зрячие, но все же интересная.

— Понимаете, я не знаю, кто вы и чем занимаетесь. Но хочу спросить: вы литературу читаете?

— И ее немного. А что?

— Мне как раз вспомнилось, что об этом уже писали. Своих-то книг для слепых у нас не так много, только те, что крайне необходимы. Но однажды кто-то из знакомых прочел мне рассказ о зрячем, попавшем в страну слепых. Его написал какой-то англичанин или американец. Так вот, в той стране жили одни слепые. Они ничего не знали о зрении и устроили жизнь по своему разумению. У них была своя деревня, они держали скот, пахали землю — одним словом, жили вполне организованной общественной жизнью.

— Я тоже читал этот рассказ {42} 42 Имеется в виду рассказ Герберта Уэллса (1866—1946) «Страна слепых». .

— Так вот, я решил, что он написан только для нас, слепых, в утешение, опять-таки просто из жалости. Ну, как вы помните, тот зрячий был вначале спесив и настроен воинственно. «В стране слепых и одноглазый король!» — кричал он. Что же тогда говорить о полноценном зрячем! А помните, что с ним было дальше. Бедняга не сумел стать даже самым простым членом общества слепых, не то что правителем. Во всем он оказался беспомощным, и пришлось ему по-своему как бы ощупывать вещи и обстоятельства, хоть он и видел их. А почему? Да потому что нормальным было общество слепых, один он оказался исключением, убогим, по мнению слепых. Так вот, этой мыслью мы, слепые, и правда утешаемся.