Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

— Ага, именно так. Угораздило, — уныло подтвердил Шурка.

— Что ж, с лестницы, так с лестницы. Пока я наложил лангету, но это временно. После снимка — гипс. На пару месяцев.

Алан присвистнул:

— Ничего себе!

— А Вы как думали? Перелом — не шуточки. Ну, теперь, ребята, разрешите откланяться. Спокойной ночи! — врач устало потёр переносицу.

— Спокойной ночи, Иван Иваныч!

Друзья отправились по домам. Нужно было поспать хоть немного. Завтра, вернее уже сегодня, придут девушки, и все вместе они отправятся к Прохору — помочь мужику в его невесёлых хлопотах.

Ледяная мгла развеялась, чёрный туман отступил. Кабан сидел на том же месте, прислонившись к пеньку. Он не дышал и был холоден, как лягушка. Вековые берёзы шумели, кланяясь порывам ветра, шелестели беспокойно кусты. Но вдруг всё стихло: ветер угомонился также внезапно, как и начался. Выяснило — небесный фонарь луны осветил кладбищенские кресты и оградки неподалёку.

Татьяна снова проснулась — теперь уже от стука в дверь. Может, показалось спросонок? Нет, стук повторился.

Женщина подошла к двери:

— Кто там?

— Впусти меня, Таня! — донеслось с улицы.

Надо же, как голоса похожи бывают! Подумала бы — братец домой просится, кабы не знала, что он в соседней комнате спит.

— Назовись, мил человек! Как-никак, среди ночи будишь!

Татьяна хотела уже, было, открыть щеколду, но что-то её остановило. Голос. Да, голос… нехороший какой-то. Зловещий.

— Впусти меня, Таня!

— Перепил, что ли, мужик? Шёл бы домой! — вот ведь, настырный какой!

Женщина перепугалась не на шутку. Она нащупала стоявший у дверей топор и крепко обхватила топорище обеими руками.

Снаружи послышался тяжкий вздох. Неожиданно сильно дёрнулась дверь, но щеколда выдержала, громко звякнув. Снова за дверью кто-то вздохнул. А потом тяжёлые шаги, удаляясь, стихли на дворе. Хозяйка, не выпуская из рук топора, вернулась в дом. Прилегла на кровать, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. Казалось, что по двору кто-то ходил, ветки сирени скреблись в оконные рамы. Татьяна так и не сомкнула до утра глаз.

Рано утром она встала, наполнила умывальник и поставила полный чайник. Что-то братец не поднимается? Он, вроде как в райцентр с утра собирался, работу искать. Пустое дело. Татьяна горько вздохнула и отправилась за водой. Но, едва выйдя на крыльцо, хозяйка уронила от неожиданности вёдра. Прямо под дверями, согнувшись, словно улитка, и закрыв голову руками, валялся Кабан!

Пьяный, что ли? Татьяна нагнулась, потрясла брата за плечо. Никакой реакции. В чём дело? Женщина перевернула его на спину и тут же отшатнулась в испуге. Лицо Кабана было ужасно. Зубы оскалены, глаза полузакрыты. Помер, кажется! Нужно вызывать участкового. Забыв про вёдра, в чём была — хозяйка побежала к дому Ефимова.

В полдень к дому Прохора подъехал Боря Суслонов на стареньком грузовичке. Водитель автобуса находился в очень дурном расположении духа. Вместо того, чтобы прохлаждаться себе в гараже, что обычно он и делал в послеобеденные часы, Боре пришлось пересесть со своего любимого «ПАЗика» за баранку древнего корыта и ехать на жаре хоронить старуху, так не вовремя умершую! Суслонов, фигурально выражаясь, рвал и метал.

Он воспользовался брешью в Прохоровом заборе, пробитой во время памятного возгорания бани лихой пожарной машиной. Грузовичок заехал задом на двор и, скрежеща коробкой передач, остановился. В кузове, на приколоченных к бортам скамейках, скорбно восседали Петя с Панкратычем. По всей видимости, между Грендельманом и славным тандемом наметилась тенденция к сотрудничеству.

— Где гроб?! Почему ищё не вынесли? — заорал Боря, едва завидев Ваську на крыльце, — давай, шевелись, сопляки! Щас пинков надаю для ускорения! Недосуг мне тут ждать, когда вы проснётесь!

— Что ты сказал, уважаемый? А ну, извинись!

Алан появился в дверях неожиданно. Неожиданно для Бори. Всегда весёлый и улыбчивый, сейчас он кипел от гнева. Осетин в два прыжка подскочил к машине и вытащил сварливого шофёра из кабины.

— Извинись, — повторил мастер угрожающе.

Боря струхнул. Глаза его забегали, лоб покрылся испариной.

— Дак… я же не тебе. Дак, я же тебя не видел! — водитель автобуса понял, что попал в неловкое положение.

Заржал некультурно в кузове Петя, тут же принялся подхихикивать Панкратыч. Некстати появившийся Кудря заулыбался во весь рот. Лишь воспитанный Васька сделал вид, что ничего не видит и не слышит.