Алиса Орлова-Вязовская - Детонька [publisher - Издательские решения]

Анька готова зареветь от жалости и сострадания к пани бабусе. Жалобно всхлипывает, дедушка то оказывается, как рано умер. Бедная, бедная женщина, столько перенесла, может, и характер испортился по-этому. Влада хмыкает, в точности как Стефания Юзефовна, характер испортился? Да она с таким родилась!

Анька заслушавшись, машинально двигается в сторону старшей сестры, еще чуть-чуть и как в детстве, окажется на полу рядом с кроватью. Владу то смешила, то раздражала Анькина манера смотреть в рот рассказчику. Когда девочки были маленькими и папа читал им вслух, Владиславе было достаточно прильнуть к его боку, а младшая сестренка начинала ерзать на диване, стараясь придвинуться к папе близко-близко, и зачарованно смотрела, как его губы произносят слова. В итоге, если Влада не успевала заметить, Анька кубарем скатывалась с дивана, но плакала не от боли, а от того что по глупости прервала интересную историю.

– Ань, подушка уже съехала, сядь ты как человек! Брякнешься, маму разбудишь! – Шипела Влада. – Ну, слушай дальше…

И вот, перед младшей сестрой проносилась история папиной родни, тех, о ком ни она, ни мама и до недавнего времени сама Владислава, ничего не знали. У них ведь из родственников была только прабабушка Вера.

Старшая сестра рассказывала интересно, словно передавала сюжет старого фильма. Такого старого, что картинки перед Анькой возникали черно-белые, и раскрашивались по мере приближения к современности. И начиналась история как в сказке: В давние, давние времена… Прадедушка Юзеф, двадцати с небольшим лет, похоронил родителей и получил в наследство покосившийся домик и десятилетнюю сестру Зосю. Вот родители молодцы! На старости лет «слепили» себе снегурочку! По-хорошему, надо было отправить сестру в детский дом. У него пока ни кола, ни двора, только огромное желание жить в большом городе и ни как-нибудь, а богато. Конечно, Зоська получается гиря и хвост. Но поразмыслив, хитроумный Юзеф (пани бабуся наверняка пошла в него) продал дом развалюху и, прихватив сестренку, отправился за счастьем.

Самым близким большим городом был Миасс. И вот правдами и не правдами, Юзеф начал налаживать жизнь. И Зоська из гири превратилась в счастливый билетик, как отказать в помощи молодому парню на руках, у которого сирота сестренка? Юзеф наловчился проходить в разные кабинеты к важным начальникам, толкая впереди себя сестренку. В зависимости от наставлений брата, Зося или жалостливо всхлипывала, теребя выцветший подол старенького платья, или мило улыбалась, встряхивая кукольными локонами.

Наедине, Юзеф шепотом втолковывал сестренке, что сирот из без нее хватает, главное нужное впечатление произвести. Зося уже поняла, что если хозяйка важного кабинета некрасивая и суровая тетка, надо гладко заплести волосы в косу и в руках желательно держать правильную книгу. Какую именно, девочке было все равно, читать она не любила. А когда за столом сидит грузный пожилой дядечка, надо испуганно прижиматься к брату. У таких дядек, обычно были свои дети, или даже внуки. Они-то, счастливчики, жили при маме с папой, а Зоська бедная сиротка. Как не пожалеть?

В итоге, Юзеф добился ордера на комнатенку, правда на окраине города, и в густонаселенном старом доме. И пристроился работать не на завод, а в ресторан при вокзале.

Через два года он женился. Буфетчица Наташа была некрасивая, высокая и худая как палка. К тому же на шесть лет старше. Но у нее была большая комната в доме, что стоял почти на центральной улице. Отчаявшись когда-нибудь устроить личную жизнь, Наташа Вострякова была рада-радешенька.

Когда родилась Стефания, дом почти соответствовал мечтам родителей о правильной жизни. На окнах в два слоя весели занавеси, шелковые с вышивкой и бархатные с бомбошками. Стол накрывался ковровой скатертью, поверх нее тонкая с узкой кружевной каймой, а на нее уже стелилась клеенка. В «горке» за стеклом красовались хрустальные рюмочки, фужеры цветного стекла, пузатая сахарница с серебряной крышкой. Огромный ковер спускался со стены прямо на кушетку. Шелковый абажур настольной лампы, обшитый бахромой. Отец с матерью работали в ресторане, домой возвращались поздно, и маленькая Стефа была на попечении Зоськи.

Не смотря на разницу в возрасте и невзрачную Наташину внешность, Юзеф был вполне доволен своим браком. Жена полностью разделяла взгляды мужа на жизнь. Дружбу водили только с нужными людьми. К себе почти никого не приглашали, и сами по гостям не разгуливали. Чего гуртом собираться? Есть семья, свои, а чужие им без надобности. Лишние завидущие глаза ни к чему. Теперь осталось дождаться, когда сестре исполниться восемнадцать лет и выдать ее замуж за большого начальника. А что? Зоська хорошенькая блондинка с маленьким аккуратным носиком и голубыми, блестящими словно эмаль, глазами. А зять-начальник в семью нужен до зарезу. Спокойнее будет. Итак, они вынуждены разогревать ресторанную еду на керосинке прямо в комнате. На общей кухне, под бдительными взглядами соседей, мать варит картошку и постные щи. За шкафом, словно в норе, мешки и банки с провизией. Так и томится в шкафу не надеванная шуба. В холщовом мешочке, под кроватью, за вынутой половицей, припрятаны кольца, серьги с жемчужинками, браслет черненого серебра и с десяток золотых монет. Да еще отрезы ткани, батистовая скатерть с вышивкой и бархатное одеяло, Зоське на приданое. И что? Живи с оглядкой? Недавно пришлось маленькой Стефке отвесить хорошую оплеуху, что бы не таскалась по общему коридору с пирожным в руках. Заодно и Зосе шипящим голосом высказать, хороша нянька, не уследила. Но на нее грех жаловаться, почти каждый день, взяв с собой Стефу, она, выйдя из комнаты громко спрашивает: