Инга Кузнецова - Изнанка [litres]

Нет. Я понимаю: покров пахнет убийством Кристи. Я не могу там быть. Я этого не вынесу. Мне надо попасть к другому Гигу. Жуткому нужен собеседник, чтобы передать ему меня.

Но ясно и то, что встреча с ним для любого Гига слишком опасна. Я надеюсь, что Хозяин сейчас уже устал от своих жутких дел, но неизвестно, как он среагирует на следующего одинокого путника. Я мечтаю об этом случайно прогуливающемся Гиге – и за него боюсь. Я хочу и не хочу этой встречи.

Жуткий шуршит какими-то пакетами, потом издаёт свистящие звуки. Потом бормочет недовыговоренные слова. Я прислушиваюсь.

– Ана сма винвата. Ана мня не зметила. Ана ни хтела мня змичать. Ана нкогда бы мня ни пняла. Ана б мня ни плюбила. Ана плхая, шлюха, тброс. Ана тброс общства. Мне йо ни жалка. Чво йо жлеть? Ана дура, двалка, пдстилка. Всё правльно. Так ей и нада.

Но ани мня ни пиймут. Счас тщатьльно пртру руки, как учила мама. Прасти, мама, я н буду убрать за сбой. Я ухжу.

Убийца идёт из парка умеренно-быстро для Гигов. Он уже успокоился. Он не стал заметать следы. Я вспоминаю его уверенность в том, что его не найдут. Судя по картинкам в отсеках, которые я видел, Жуткий выглядит вполне миролюбиво. И, если ему удалось поменять покровы, встречные могут его и не заподозрить. И всё же лучше, чтобы этих встречных оказалось сразу несколько и не здесь, среди деревьев, а уже там, где дома и огни.

Жуткий смеётся чему-то внутри себя, и это действительно жутко. Это вырывается наружу хрипло, как будто из горла идёт лишняя пища. Лишние впечатления. Лишние воспоминания. Точно у него слишком много событий, и все их уже не вместить.

Он идёт большими неровными шагами. Внутри него прыгает какая-то радость. Она противоречит всему.

И вдруг Хозяин останавливается. Я чувствую чьё-то присутствие. Да, в этом всеми забытом парке ночи находится ещё один Гиг. Жуткий Хозяин его нашёл.

– Эй, парень! Не слишком ли поздно для вечерней прогулки? Не слишком ли рано для утренней?

– Простите, я не понимаю.

– Ты знаешь наш язык, узкоглазый?

– Не понимаю вас. Я не говорю по-немецки. Только по-английски. Всего вам доброго.

– Доброго? Мне? Да кто ты такой, чтобы раздавать всем добро? Ты Иисус Христос?

– Только по-английски. До свидания.

– Наоборот, здравствуй! Ну, давай поговорим по-английски.

– Простите, но мне уже пора.

– Послушай меня, дело говорю: посиди на скамейке, пока не рассветёт. Ночью надо поберечь себя. Здесь в такое время гуляет много опасных людей.

– Спасибо. Я буду внимателен.

– А откуда я знаю? Может, ты сам опасен?

– Это странный разговор. Давайте лучше разойдёмся.

– Ты серьёзно? Я соскучился по людям. Здесь же нет никого. Так что не давайте.

– Да, сегодня особенно малолюдно.

– Ты что, занимался этим вопросом? Сколько раз в неделю ты сюда ходишь?

– Я недавно приехал.

– Считай, что тебе крупно повезло. Ты встретил необычного человека!

– У вас какие-то пятна на рукаве. Что это – кровь?

– Понимаешь, без крови в нашем деле невозможно.

– С вами всё в порядке? Может, вам лучше на перевязку?

– Нет, перевязка уже не поможет. Надо просто в стирку.

– Это не ваша кровь?

– Ах ты, тупой китаёза! Стой, я тебе говорю! Ты можешь поплатиться за своё любопытство. Стой! Хоть я и устал, но тебе не вырваться.

– Простите за то, что пришлось вас ударить. Просто полежите. А мне пора.

Лыш (а это он – я не спутаю его голос ни с чьим другим) убегает из парка. Я вишу на покрове его отростка, испачканном тёмной грязью и алой жидкостью Жуткого, вытекшей из его рта, смешанной с прозрачностью, наполняющей глотки Гигов.

Всё это кажется невероятным. Я знаю: сейчас Неожиданно Возникший Лыш потрясён и может случайно перенести меня, притронувшись к своему лицу, поближе к его прекрасному лицу, его горлу и его мыслям.

Сейчас я слишком далеко. Отростки он вымоет, и я уйду в какие-то сточные, неизвестные мне миры и воды.

Это практически означает небытие. Меня пугает то, что я начал чувствовать сдвинутую вперёд реальность.

Но сейчас я счастлив.

Мне кажется, мои надежды тоже могут что-то значить в этой реальности.

Мы с Лышем убегаем очень быстро. Изо всех своих неподпитанных сил (я почти не ел Жуткого) я цепляюсь за чешуйку покрова и мысленно молю Лыша, чтобы он не нашёл воду и не погрузил в неё отросток. То, что я обрёл его сейчас, кажется мне таким чудесным, что опровергает все мои предыдущие представления о реальности и логике Гигов. Я могу только догадываться, почему Лыш здесь. Неужели его Ма отпустила его для того, чтобы он смог искать Бель в этом разрозненном, разделённом на Города наружном мире?