Юлия Рябинина - Только не я

– Тимофей, я же тебе уже говорил, что мама очень серьезно болеет, и я не знаю, когда она сможет тебя в школу провожать.

Перевожу на него взгляд, а в глазах слезы застыли. Он коротко глянул на меня.

– Я все делаю для того, чтобы она поправилась, – в этот момент его голос дрогнул.

– Я понял, пап, а кто меня сегодня заберет? – снова перевожу взгляд в окно.

– Вероника, – он вздохнул. – И пожалуйста, сын, веди себе достойно. Хорошо? Я такие деньги плачу в этот лицей, не хотелось бы, чтобы тебя отчислили уже после первого класса.

– Я стараюсь, пап, изо всех сил стараюсь, – отвечаю ему, даже не покраснев ни разу от того, что соврал.

Черный мерседес тормозит перед воротами элитного лицея, я вылезаю из машины, и когда она трогается с места, с тоской во взгляде провожаю ее до поворота. Потом разворачиваюсь лицом к кованой решетке и шагаю ко входу.

***

– Тимофей, ты сам поднимешься, или тебя проводить?

– Вероника, я сам, не маленький уже.

Она треплет меня за волосы и ласково улыбается.

– Верю, малыш, завтра я снова за тобой приду, так что до завтра, – говорит она и уходит.

Поднимаюсь домой в ожидании встречи с мамой. Я всегда прямо с порога бежал к ней в комнату и взахлеб рассказывал обо всем, что происходит у меня в школе. Да только за то, что она улыбалась, я готов был по сто раз рассказывать ей одно и тоже. Лишь бы не видеть в глазах слезы, когда она просила меня нагнуться, чтобы поцеловать в щеку, а я склонялся к ней и не выдерживал, тоненькими ручками пробирался под шею и обнимал ее крепко-крепко и сам целовал, собирая с ее щек соленую влагу.

Открываю дверь и разуваюсь на ходу, откидываю рюкзак в сторону и замираю посреди коридора, когда понимаю, что происходит что-то странное.

Прислушиваюсь и замираю на месте. Из комнаты мамы доносятся посторонние звуки. Тихий плачь и звонкие щелчки, как будто кто-то ремнем щелкает. Я помню этот звук, так как отец, иногда припугивал меня, говоря о том, что если буду себя плохо вести, то накажет.

Крадусь в комнату, потому что сильно боюсь. От страха внутри будто все сжалось, и трудно дышать. А потом слышу голос.

– Когда ты же ты, тварь парализованная, сдохнешь? – это голос бабушки Нины. – Душу ты Лешке всю вывернула, вон, похудел как.

Снова щелчок, и я закрываю глаза. Вот она, дверь. Подхожу ближе.

– Надеюсь, когда сдохнешь, в аду будешь гореть, зараза безродная. Как только мог позариться на такую, как ты? Тварь, нищебродка, ненавижу!

И щелчки сопровождают ее слова. Я захожу в комнату и замираю на пороге. Картина, что предстала передо мной, заставила стереть все границы разумного. Бабушка стояла, склонившись над мамой, и хлестала ее по щекам.

– Ненавижу! – удар. – Тварь, – удар. – Безродная, – удар. – Сдохни!

И я с визгом кидаюсь на женщину, зубами впиваюсь ей в руку и валю на пол.

– Ах, ты, сучонок, – она пытается скинуть меня с себя. – Весь подстать матери, – краснеет как рак, – ненавижу вас обоих!

Она перекатывается и уже сидит на мне, тянет за волосы. Боль пронзает затылок, когда бабушка начинает свободной рукой давить на глаза. Я невольно разжимаю рот и тут же получаю пощечину.

– Заступничек нашелся!

Еще один удар.

– Когда твоя мамаша сдохнет, в детдом пойдешь, как и она, там тебе место, – она отворачивает лицо от меня, коленями прижимает руки, а ладонью зажимает рот. – Вот видишь, сука, откуда сама, туда и выблядка твоего отправлю.

А потом похороны мамины помню. Ее синие глаза так больше и не посмотрели на меня, только взгляд ее стеклянным в одно мгновение стал. «Остановка сердца», – констатировали врачи. И на кладбище отца в черных одеждах помню, но сквозь слезы я не видел его лица, а он так и не обнял меня после похорон ни разу. Меня к себе на несколько дней Вероника забирала, жил у нее, а потом отец приехал и забрал меня.

– Так, сын, нам предстоит серьезный разговор, – сказал он мне и сразу, когда в квартиру вошли, на кухню прошел. – Садись.

Залезаю с ногами на стул, а внутри все холодеет от его серьезного вида и тона.

– Мне работать нужно, сын, – говорит он и на меня не смотрит, – а с тобой сидеть некому. Мамы не стало, а я… – он замолчал и залпом выпил стакан воды. – Завтра поедем в интернат, посмотришь, познакомишься с новыми учителями… – снова помолчал. – По выходным домой тебя буду забирать, я не могу с бабушкой тебя оставить, – вздыхает он, – ее в больницу кладут.