Алексан Аракелян - Время туманов

Куда мы ни хотели уезжать и как бы далеко мы ни уезжали, мы всегда возвращаемся, это открылось мне случайно, и это хотел мне сказать грек. Ты не ищешь женщину, а ты ищешь время. И мне захотелось обратно домой, особенно когда я смотрел на некоторых, которые приезжали на остров с женщинами, которые были молоды, и они старались показать свою значимость, и это давалось с трудом. Это уводило от жизни, от настоящей жизни, потому что я не чувствовал или так и не понял, что дело не в том, кто рядом, а в том, что ты видишь в ней. Когда она рядом, и если она знает столько же, сколько и ты, то это – музыка вечности, которую ты хочешь слушать и слушать. Я искал профессора и спустился в бар, чтобы поговорить о ритмах.

В лазурной бухте становилось меньше яхт, лодок, голых тел. Жизнь маленькой деревни на краешке скалистой бухты, где все было из камней, а во дворах цвели лимонные деревья и кипарисы, землю для которых привозили с материка, становилась тише. В скалах были прорыты большие туннели или хранилища для воды. Вода с горы наполняла их во время недолгого периода дождей, и этого хватало, чтобы те, кто жили на острове, не думали об этом, о холодном душе в жару.

Мне нравилось это время, которого всегда не хватало, разве что в молодости, когда я был влюблен и мне нравилась музыка, и она была, как музыка, и я хотел ее, не подозревая, что она тоже. Все, что я буду делать потом, будет похоже на музыку, и она будет везде, поэтому, когда бы и с кем бы я ни был, она всегда будет со мной. Музыка будет всегда одна, я буду наполнять ее стихами поэтов, и так, кажется, будет всегда. В этом тайна молодости, о которой сможешь думать, когда у тебя уже ее не будет, и будет время, чтобы вспоминать об этом.

Она имела в виду это, когда отпускала меня. Она могла приезжать сюда, стоило купить билет на самолет. Прошло уже пять лет, но она не приехала ни разу, и поэтому я стал чаще думать о ней, или не о ней, а о том времени, когда мы были счастливы. Я закрыл банк и решил спуститься выпить кофе в бар Пикаса. Когда я думал о ней, в сердце заползала тревога. Она была похожа на туман, и была влажной и мертвой. Надо спуститься и согреться подумал я. Сезон еще не кончился, и мне было плохо. Остров был тем хорош, что он понимал, что тебе нужно и это ты мог здесь получить…

Музыка в баре была тихой и вялой, несмотря на то, что работа только закончилась на острове, и для вечернего выхода на улицу было еще жарко, бар был заполнен. Две или три пары качались в такт танго, прижавшись к друг к другу, и я начал искать глазами женщину чтобы пригласить на танец, или не на танец, а на близость. Потому что мы просто прижимались друг к другу, когда я чувствовал все ее тело, бедра, груди, ее голова ложилась на мое плечо и я чувствовал теплую кожу ее шеи, и это током проходило через кровь, и чем больше мы качались, тем труднее было делать это, потому что в нас было это другое, и нам надо было идти, и сделать это было уже трудно. Мы прижимались друг к другу еще сильнее, и потом, когда это немного нас отпускало, чтобы еще сильнее захватить вновь, мы уходили, чтобы успеть найти место, где мы могли войти друг в друга и отдохнуть. Иногда нам надо было говорить, но это было трудно, потому что каждое слово, каждый шаг давался с трудом, пока мы поднимались по узенькой тропинке на гору и успевали зайти в комнату, где стояла только одна кровать и письменный стол, и кровать моя была всегда чистой, и за стирку я неплохо платил. Потом, когда наваждение уходило и мы, выпустив из себя кипящую кислоту страсти, могли вздохнуть, мы могли смеяться и говорить, и потом делать это снова, потому что вместе с вечерней прохладой и запахом моря волнами заполняли комнату запахи лимонных деревьев, а вместе с крепким кофе и сигаретами мы могли говорить обо всем, и это было так же тепло, как воздух и море. Во мне начинала звучать та прежняя музыка, в которой ее заменяла другая, но я был так же счастлив, как тогда, когда я был молод. Но тогда во мне была тревога, потери, поиски работы, чтобы купить ей цветы или отвести в кино.

Тогда не было этой безмятежности или радости вместе с танго, или того, что называлось им. Мы уходили, и это было часто, не спрашивая друг у друга имен, а было это чувство счастья и безмятежности. И это начиналось внизу у Пикаса.

Бар его стоял почти у причала, это было маленькое каменное плато, немного дальше были причалы яхт клуба, которые оставляли здесь, когда заканчивался сезон. Бар Пикаса стоял как бы на пересечении причала, куда подходили катера с туристами, а также два-три суденышка, которые принадлежали местным рыбакам, и которые ты мог брать в аренду, если хотел выйти в море.