Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

Кинотеатр «Октябрь» был в трех минутах ходьбы от нас. Это невысокое, этажа в три, но, в отличие от наших блочных домов, кирпичное здание стояло на возвышенности и потому немного напоминало крепость. К нашим домам кинотеатр был обращен своей задней стеной, той, где был выход из зрительного зала, а также подвал, в который спускались по небольшой лестнице. И подвал этот нас, мальчишек, привлекал не меньше, чем зрительный зал с его кинофильмами.

В подвале находилась мастерская – или студия, как любил называть ее хозяин, дядя Петя. По нашему мнению, дядя Петя был самым лучшим художником в мире. Рисовал он афиши к предстоящим фильмам. И эти афиши казались нам замечательными произведениями искусства… Впрочем, мне и сейчас кажется, что они были живыми, красочными, детальными.

Дядя Петя был добрым, душевным человеком. Мы однажды случайно заглянули к нему и вскоре стали в его мастерской своими людьми. Как только мы появлялись, раздавался приветливый возглас: «А, ребята, это вы!.. Заходите, заходите!» И мы не заставляли упрашивать себя. Мы проводили в студии дяди Пети долгие часы, особенно если шел дождь. Впрочем, здесь, в подвале, дни никогда не казались дождливыми, серыми. В этой небольшой комнате, заставленной плакатами, холстами на подрамниках, баночками с красками, всегда было светло и празднично. С плакатов смотрели на нас любимые герои, дядя Петя с кистями в руках чудодействовал над холстом, и на нем появлялся очередной искатель приключений, благородный рыцарь, воин… Так еще до появления фильмов лицом к лицу повстречалась наша компания с капитаном Немо, Робинзоном Крузо, с добрым полицейским в злом и беспощадном Нью-Йорке и с бессчетным количеством других героев.

Бывало, что и мы становились дяди-Петиными соавторами. Ну, не соавторами, скорее – консультантами… Скажем, рисует он афишу к фильму «Последний из могикан». Вытянув шеи, мы следим, как на полотне возникают смуглые фигуры индейцев. Это Чингачгук и его сын Ункас. И вдруг тишину прерывает чей-нибудь голос:

– Нет, дядя Петь! Лицо перед битвой красили темно-красной. А у вас она – светлая.

Или:

– Дя-а-дя Петя! А томагавк? На томагавке, на рукоятке – там кожаные полоски должны быть, помните?

Дядя Петя, пыхтя своей трубкой, серьезно кивал и, приговаривая «молодец, молодец, спасибо!», делал необходимое исправление. Может быть, и не такое уж оно было важное, но мы очень гордились своим вкладом в искусство.

Как только у главного входа в кинотеатр вывешивалась новая афиша, у кассы появлялась очередь, порой длиннющая. Мы были совершенно уверены в том, что именно дяди-Петино искусство привело сюда этих людей! Усевшись на скамейке в маленьком скверике перед кинотеатром, мы смотрели, как люди разглядывают афишу, старались угадать, какое она произвела впечатление, спорили. И радовались своему превосходству над прочими людьми. Подумать только: мы ведь уже знаем, какой будет следующая афиша! Мы знаем, а эти люди не знают!

Время уже шло к обеду, когда мы возвращались из кино, очень довольные очередным «Фантомасом». Нам любая из серий казалась замечательной! Там и стреляют, и опускаются в глубины морские, и устраивают гонки на воздушных шарах.

Когда мы с Эммкой входили в подъезд, с веранды второго этажа меня окликнул сосед дядя Коля.

– Валера! Послушай-ка… – Тут он пониже склонился над перилами и заговорил потише. – Там у вас, понимаешь, шумно очень было… В квартире… Родители опять поругались… Я стучался – не впустили… Если что – ты позови. Постой-ка, тогда лучше бегите к нам, понял?

Я кивнул головой и, не выпуская Эммкиной руки, шагнул в подъезд.

«Поругались». Я хорошо знал, что это значит! Отец снова бил маму.

От входа в подъезд до нашей двери было шагов десять, но мне казалось, что прошла вечность, пока я всунул ключ в замочную скважину. Ключ никак не хотел попадать в нее, а тут еще Эммка оттягивала мою правую руку.

В тишине, которая стояла в квартире, лязг замка и стук двери показались мне ужасно громкими. Я огляделся: где мама? Но сначала я увидел отца. Он стоял в ванной комнате перед зеркалом и, как мне показалось, вытирался. Но тут же я увидел, что полотенце – в крови. А потом, когда он опустил руку, увидел, что кровь течет по его плечу из открытой раны на ключице.

– С-сволочь такая, – пробормотал отец, снова прижав полотенце к ране.

– Мама! – Эммкин радостный голосок раздавался уже где-то в кухне. – Мама, мы смотрели «Фантомаса!»