Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

Было шесть утра. Мама крепко спала. Лишний часок сна после ночной смены она позволяла себе только по воскресным дням. Папа тихонько, стараясь не шуметь, прикрыл за нами дверь.

Воскресный Чирчик в это раннее осеннее утро казался почти безлюдным. Прохладный воздух был свеж и не отдавал бензиновой гарью. На верхушках деревьев уже поигрывали первые лучи солнца.

Но как только мы вошли в автобус, ощущение утренней тишины и безлюдья пропало. Вот, оказывается, почему на улицах не видно людей: все они разъезжают в автобусах! И, в большинстве своем направляются туда же, куда и мы: на базар. Почти у каждого в руках сумка или сетка, а то и ведро. Лица такие сосредоточенные, будто именно здесь и сейчас люди обдумывают размеры закупок.

От автобуса было всего пять-семь минут ходьбы до рынка.

Ах, этот восточный базар! Зрелище, в миниатюре преподносящее вам Азию, ее характернейшие черты, нравы, обычаи, словом, весь ее аромат! – Из всех форм, всех примет городской жизни восточный базар меньше всего поддается воздействию времени. Товары? Одни и те же веками. Общение продавцов и покупателей, их шутки, ужимки, традиционный обмен репликами… Все это надо видеть и слышать!

О Ташкентском базаре я уже писал. Чирчикский был вроде бы, поменьше, но может быть, потому, что я стал старше, впечатлений и пищи моему воображению он давал больше.

Огражденный высокой стеной с большими воротами из металлических прутьев, образующих красивый узор, он представлялся мне похожим на средневековый город-крепость… Сколько людей толпится у ворот и возле стен! Кто они? Да это только что прибыл караван! Долго-долго шел он через пустыню. Усталые путники, разгрузив верблюдов, сложили у стен свои тюки и мешки (что часть товаров все еще лежит на багажниках припаркованных машин я как бы и не замечал). Сейчас, подкрепившись и отдохнув в прохладе городских стен, караванщики неторопливо осматривают свой товар, беседуют, обсуждают цены… А вот и городской стражник (правда, с современной повязкой на рукаве и с пачкой билетиков) взимает с торговцев плату за въезд с товарами в город. Точнее говоря – за право торговать на рынке…

Шагнув за ворота, ты внезапно попадаешь из мира относительно спокойного и неторопливого в мир бурлящий, как котел с кипящей похлебкой. Люди снуют, кишат, толпятся. Над толпой стоит многоголосый гул. Это громадный хор, в котором сотни участников – одни стоят за длинными цементными прилавками, зазывают покупателей и расхваливают свой товар певучими, звонкими голосами, другие толпятся возле этих прилавков и, торгуясь, тоже не жалеют голосовых связок.

Сейчас, осенью, прилавки завалены всем, чем так щедры азиатское лето и здешняя плодородная земля. Пылают и светятся яблоки, будто все еще палимые солнцем. Груши истекают соком. Прозрачные гроздья винограда – темные, душистые, с беловатым налетом или сверкающие, как драгоценные камни… Алые вишни, синеватые сливы… А персики! А бастионы арбузов! А продолговатые, окруженные облаком тончайшего аромата дыни! Не менее живописны были и овощи.

«Сла-а-а-адкий морковка! Джуда ширин!» – распевал седобородый старик, в оранжевой тюбетейке, будто сплетенной из тоненьких ломтиков его собственной морковки. Он был удивительно похож на моего деда Ёсхаима. Как и другие продавцы, этот старый узбек расхваливал свой товар на русском языке. В Чирчике по-русски говорили почти все. Но очень часто, а уж на рынке – непременно, – язык искажался: окончания слов изменяли, путали род, число, падежи… Это стало особым жаргоном.

Мы остановились. «На, дорогой, пробуй, – обрадовался дед, протягивая ему очищенную морковь. – Как сахар! Только в мой огород такой растет!» Угощение ни к чему не обязывало покупателя, наоборот, считалось, что он делает честь продавцу, исполняя этот ритуал перед тем, как раскрыть кошелек.

Отец надкусил морковь с видом опытнейшего дегустатора, поводя головой со стороны в сторону. «Яхши?» – горделиво вопрошал хозяин. А к отцу уже протягивал руку с сочной морковкой его сосед по прилавку. «Мой морковка попробуй! Мой огород земля лучше!» – «Э, амак! Дай дожевать ему!» – замахал руками старик, похожий на деда Ёсхаима.

Не думайте, что началась перебранка, которая могла окончиться ссорой. Нет, такое переманивание тоже было древней, общепринятой традицией.

Не вняв призывам конкурента, отец купил немного морковки у старика. Для порядка, конечно, поторговавшись – без этого что за покупка…