Эрик Бутаков - Выруба

— Есть, — отвечаю я, и достаю военник.

Калачников лично проверил, и говорит мне:

— Бегом в штаб!

— Есть! — Я бегом убываю в штаб.

Расспросы, объяснения, всё такое. Главное — я успел на поезд. Сгонял домой. Пару ночей и один день провел с подружкой. Успел вернуться в срок и привести огромный рулон ватмана, две сумки бумаги и прочей чепухи. А дедам — настоящей водки за пять пятьдесят!

— Понял, ты, Тагила из нижнего Мудила? — спросил Мамонт Перова. — Дай-ка мне гитару в руки, я щас сбацаю что-нибудь на блатной манер.

Парни засмеялись:

— Ты уже один раз сбацал! Не давай ему, Вова, гитару сейчас такое начнется!

Мамонт в жизни не умел играть ни на одном музыкальном инструменте. Но в тот день, — 23 февраля, — втихаря где-то нажравшись, его занесло в солдатскую чайную. Впрочем, куда было ещё идти Мамонту в такой день. Однако в этот раз именно в чайной командование части решило устроить концерт для младшего офицерского состава и членов их семей. «Членами их семей», как правило, называли их жен, поэтому в Чепке, как в среде солдат называлась чайная, собралась довольно пестрая публика с «золотыми» погонами и декольтированными платьями, в духах и блестках. Сели за накрытые столики. Там же был и полковой ансамбль, который всю зиму, отлынивая от нарядов, чего-то там репетировал в теплом клубе, чтобы сегодня сыграть. Члены ансамбля — ребята, которые отслужили уже больше года-полтора, потому что именно такие способны были увиливать от работ в холодные зимние дни. Играл ансамблишко так себе. Но это была первая настоящая работа нового комсорга полка, прибывшего в августе в часть прямо из политического училища. И он очень хотел прогнуться. И парни его почти не подвели — все пока были трезвыми, единственно что, так это ударник залетел на губу. А что за ВИА без ударных. Срочно найти! Комсомолец уже начал нервничать — срывалось запланированное мероприятие и его прогибы. И тут появляется остекленевший Мамонт.

— Опля! Это я неудачно зашел! — подумал Мамонт и хотел, было, развернуться, чтобы свинтить из Чепка, но его заметил солист группы Андрюха Анч и, чтобы спасти ситуацию, сказал комсоргу:

— Вон Сергей Мамонтов — на ударнике играет классно — в школе в ансамбле играл!

После Андрюха сознался, что хотел только пошутить. Думал, посадят Мамонта за барабаны, которые из-за тесноты помещения поставили в гардеробе, и то, как на них кто-то будет стучать, всё равно, никто не услышит — польта (именно так он сказал) заглушат звук.

Комсомолец полка сразу схватился за это предложение — время поджимало — пора было начинать концерт. А пьяная, улыбающаяся рожа — Мамонт, вдруг согласился. Его переодели в чей-то приличный китель со значками и усадили за барабаны. Сев среди шинелей и шуб за установку, Мамонт наступил на педаль большого барабана. «Бум» — как поварёшкой по башке ответил барабан. Мамонту это понравилось. «Тыррррр» — пробежался Серега палочками по натянутой коже — ништяк! «Бдзынь, бдзынь», — ответили тарелки — воощее красота! И Мамонт вспомнил «Цепелинов»!

— Как? — спросили его ребята.

— Нормально звучат — отыграю! — вжившись в роль, ответил обнаглевший Мамонт.

Парни улыбнулись и с гитарами вышли к гостям.

— Уважаемые товарищи офицеры, — начал программу комсорг, четко произнося слова в иногда фонивший микрофон. — Уважаемые женщины! Начинаем концерт, посвященный Дню Советской Армии и Военно-Морского… ну, и так далее.

Первую песню Сергей Мамонтов отыграл тихо и скромно — чуть-чуть доносился его ударник из гардероба. Следующая — уже была лучше (как ему казалось). Потом были стихи, и Мамонт отдыхал. Потом еще пару песен строго под гитару, но Серёжа успел вставить несколько ударов в такт музыки, сбивая поющего, но никто не заметил. А когда Анч запел «Уголок России», Мамонт почему-то решил по-настоящему поддержать Андрюху. Комичность ситуации состояла в том, что Андрей Анч — вечный залётчик, с синими руками от партаков, известный в полку, как самый отъявленный хулиган, все свои полтора года, считай, с первого дня не вылезавший с гауптвахты, но, в сущности, нормальный белокурый парень, чем-то очень похожий на Есенина — пел всегда эту песню действительно от всей души! Он её всегда здорово пел — вышибая слезу. И это был, как казалось комсоргу, самый лучший номер программы.

Во время вступления, Мамонт всего три раза ударил по тарелкам и один раз наступил на педаль. Потом Андрей затянул:

— У-го-лоо-к Ро-сси-и, О-тчий дом…