Эрик Бутаков - Бульвар Постышева

— Блядь! Ещё землетрясения сейчас не хватало! — непроизвольно выругался Архип. — Это что, сейчас второй толчок будет?

Ноги сами стали аккуратно вставать на ненадежную твердь.

Но второго толчка не было. Успокоились. Решили, что показалось. Хотя, как такое решишь, когда находишься на льду? Архип оглянулся. Из-за ближних, темных холмов стали показываться вершины более дальних, заснеженных гор.

— Уже порядком от берега ушли, — констатировал он. — Вон, смотри, стало дальние сопки видать. Чем дальше будем уходить, тем больше горы будут вставать за спиной. Большое видится на расстоянии.

Олег тоже посмотрел на горы за спиной.

— Да, уже далеко ушли.

— Самое время землетрясению нас покачать.

— Не говори.

— У меня корефан есть, — Вадик Сосновский, — они в прошлом году, в конце декабря, ещё по тонкому льду на Малое Море на рыбалку поехали, так, говорит, там тоже, как землетрясение жахнуло, аж, говорит, страшно было оглянуться, посмотреть — джип на месте или уже провалился. Так и сидели, какое-то время, боялись оглянуться. Но, слава Богу! — всё обошлось, — и джип на месте и сами не провалились. Землетрясение на льду — радости мало.

— Не говори.

— Мы с ним как-то, идиоты, в апреле на рыбалку поехали. Вот уж, действительно, идиоты! Всё тает, а мы хариусков решили половить Вышли утром на лед втроем — там с нами ещё один парень был. Пока до своих лунок дошли, лед качался, мы прыгали со льдины на льдину через небольшие щели, добрались до места под скалой. Под скалой тень — лед более крепкий, не чувствуется, что тонкий. Буром провернули — где-то сантиметров сорок-тридцать толщина. Нормально. Давай рыбачить. Солнце взошло. Стало всё таить. Там, откуда мы заходили, оказалось всё в воде. И лед ни просто на льдины разошелся, хотя он и так разошелся, а стал таким игольчатым. Структура такая — наступишь, и нога проваливается вместе с иголками льда, как в грязь. То есть, идти — бесполезно. Что делать? Сидим под скалой. Там тень, лед потолще. Типа рыбачим. Просидели до темноты. Надеялись, что в темноте морозом его прихватит. Его прихватило. Но выбираться по темну — вообще кошмар какой-то! Идешь, под тобой все прогибается, того и гляди, лопнет и тогда — тю-тю! А нас трое, все в зимних одеждах — тяжёлые. Разошлись мы на небольшое расстояние друг от друга, чтобы меньше давить на лед и пробираемся с фонариком во лбу по тонкому льду. Я поклялся, что если доберусь — на рыбалку больше ни нагой. Как выяснилось позже, все тоже самое себе пообещали. Мы выбрались удачно, не провалились. Весь вечер ржали сами над собой, какие мы кретины, и как мы смешно, якобы, выбирались: что говорили, как матерились. Веселились, как дети, водки надравшись по самую маковку. А на следующее утро нас опять на рыбалку понесло! Идиоты! Нахера нам эти хариусы?! Но нет же: охота — пуще неволи! Ты был на подледной рыбалке?

— Никогда.

— Повезло. Хочешь, съездим на Малое Море?

— Посмотрим.

— Хорошо. Если дойдем.

— Дойдем! Куда мы денемся?

— Я тоже так думаю. Лишь бы снизу больше никто не колотил — дома нет нихто.

Пока они шли и беседовали, как на прогулке, люди их обгоняли. Если так дальше пойдет, то они станут последними в этом маршруте.

— Ну и что, — сказал Архип. — Мы же не на рекорд идем. Нам же главное сам факт — Озеро пересечь. А с какой скоростью — это наше дело. К тому же, скорость эскадры мерится по скорости самого тихого корабля. Будем этим кораблем — пусть мерятся по нам. Когда мы, вот так с приятелем, весенним, ярким, солнечным днем, ещё погуляем по Байкалу, по самой его середине? Никогда! Никогда такого в жизни уже больше, скорее всего, не будет! Так зачем нам спешить? Наслаждаемся и кайфуем. Согласен? А рекорды — это, вон, пусть молодежь рвется на рекорды. Мы себе уже все доказали — отдыхаем, начальник. К тому же, всё оплачено — иди, гутарь, любуйся природой. Вспоминай безделушки и дыши, дыши, дыши озоном — пригодиться. Придем на стоянку — накормят. Придем в Листвянку — дождутся, без нас не уедут. А то, что спасателей задерживаем — так это их проблема, они же спасатели, должны быть всегда на чеку. А мы чайники, идем и дойдем. А уж как мы это сделаем и за сколько по времени — кого ебает? Правильно? Так что, всё Олэ ридэ, Доктор. Согласен?

— Согласен.

— Ну, вот и ладушки!

И Архип запел: «Белеет мой парус тобой одинокий на фоне стальных кораблей!»

— Не такие песни надо петь! — сказала, откуда не возьмись, вынырнувшая из-за спины лыжница в красно-белом комбинезоне.