Эрик Бутаков - Бульвар Постышева

Николай-напртив вдруг выкрикнул:

— О! Подкаменная! Я сюда машину ставлю!

— И что? Каждый день за ней ездишь? — тут же спросил Архип.

— Нет, ты чё? Это когда мы на Байкал спускаемся, я сюда её ставлю.

— Ну, слава Богу, а то я было подумал… — Архип на этом и закончил.

Олег из вежливости сдержал смех. Димка не понял. Николай Андреевич был занят поглощение пищи. Всё шло свои чередом.

Стоянка. Слюдянка. (Или наоборот). Купили в Слюдянке омуль, который приносят прямо к вагонам. Был повод подышать, а после — продолжить. Продолжили. Но, кажется, уже было лишне. Да, так и было. Ну, и что?

К часу ночи все прилично набрались, разложились кто куда покимарить, чтобы подкопить силы. Архип вытащил упаковку активированного угля, порвал её пополам по вдоль, половину протянул Олегу.

— Съешь, доктор, — завтра утром будет легче.

Доктор намек понял, съел, запил чаем, и они с Архипом водку больше не пили.

Пришли надсмотрщицы в красных ветровках, поквакали по поводу, как же можно столько пить, да ещё при детях. Их посылать не стали — не было сил спорить и желания ссориться, всё равно уже почти все выпито, и больше пить не хотелось. Им просто сказали: «Простите, мы больше не будем», и не наврали. Угомонились. Утро расставит всё по своим местам.

Пять утра. Подъем. Танхой. Вагоны стоят на запасном пути недалеко от туалета. Надо сходить в туалет, заодно, проверить погоду. В туалет из душного, пропотевшего вагона, все ходят в одних пуховиках без головных уборов. Это помогает понять насколько мерзко на улице. И сразу падает настроение. Зато морозец бодрит, раз туды его в качель!

— Ну, как там? — спросил Николай-наротив, когда Архип, фыркая и ёжась, приземлился на свою лавку.

— Говно полное! Ветер, темень, снег и мороз.

— Может, ну его нафиг, — откуда-то появился Коля Крюков, — не пойдем.

— Пойдем, — сказал, проходящий мимо за кипятком со своей цветной пластиковой фляжкой, Дмитрий — милиционер.

— Пойду, тоже кипятку налью, — сказал Олегу Архип, взял термос и пошел к титану.

У титана Димка пытался удержать выскальзывающую из двух его корявых рук фляжку. Кипяток её переполнил и стал поливать его пальцы. Дима терпел, чтобы не уронить скользкий сосуд. Архип успел повернуть кран и закрыть воду.

— Так лучше? — спросил Архип.

— Спасибо, — сказал, морщась от боли, Димка. Уперся коленом в дно фляжки, перехватил её поудобней и подняв глаза на Архипа, ещё раз сказал. — Благодарю.

— Да, ладно, Дима. Не обжегся?

— Есть немного. Ничего — не очень. Коньяк будешь.

Архип улыбнулся, хмыкнул и промолчал.

Димка понял, что — нет.

В шесть тридцать — какое-то построение. «Все на улицу! — кричала рыжая в красной ветровке. — Не забывайте свои вещи!»

— Во, покомандовать любит! — оценил её старания Архип и, обратившись к попавшемуся под руку Димке, спросил: — Скажи, Пиночет.

— Точно.

— У неё видимо мужика нет, — подытожил доктор, — раз она здесь на детей орет, а ни дома с семьёй.

— Вполне возможно, — согласились все. На том и порешили, натягивая на себя в тесноте и неудобстве всю свою долбанную многочисленную и многофункциональную одежу. Достали лыжи, достали палки, навьючили рюкзаки. Со столика убирать не стали — неохота, сами уберут.

Стали выбираться на воздух.

Что может быть хуже раннего холодного утра, ветра, снега, тусклых привокзальных фонарей дремучего полустанка, перегара во рту, необходимости сейчас выходить на лед и тащиться под пятьдесят километров (с учетом изгибов тропы) куда-то в темноте, освещая путь фонариками, прикрученными к бестолковым головам? Ничего, кроме Германской войны. Давайте, хотя бы, сфотографируемся на прощанье!

Вереница участников марафона уже растянулась по льду. Фонарики мерцали длинной змеёй, уходящей в долговечность торосов. Кое-где, но довольно часто, вспыхивали фотовспышки. Светало, как не странно. Шесть сорок. Наша команда, одна из последних шагнула на лед.

— Ну, всё — поперли! С Богом! — сказал Архип Олегу, потому что, только Олег оказался рядом. И незаметно перекрестился.

Они не договариваясь, решили идти вместе. Коля со своим выводком, с Димкой и другими своими знакомыми, прошел, не заметив их, вперед, думая, как после выяснилось, что Архип и доктор идут где-то впереди. Ну и ладно, вдвоем, так вдвоем. Давай, ещё сфотографируемся на память, все же самое начало пути. Сфотографировались, опасаясь, что цапнет какая-то черная собака, невесть откуда появившаяся, лаявшая и обнюхавшая всех. Да, если цапнет — идти будет плохо. Но стоило зачехлить аппарат, и собака исчезла. Что за напасть? Пошли потихоньку. Тише едешь — больше командировочных. И они пошли вдвоем, но каждый в своем темпе, но так, чтобы видеть друг друга.