Эрик Бутаков - Бульвар Постышева

— Есть немного. Давай отдохнем.

И они завалились на рюкзаки, достали термос, шоколад и фотоаппарат. Минут десять на льду попить и пощелкаться — нормалёк. Солнце светит высоко в небе уже, по-весеннему радостно. Ветер, почти, перестал задувать. Лед в торосах блестит и сверкает. Девчонки цветные мимо проходят на лыжах и так. Красота! Любуйся жизнью, накапливай файлы с цветными картинками для будущей склейки кина на Страшном Суде! Красота! Любуйся, живи и дыши, пока Бог дает тебе эту возможность и прелесть! Если расступится лед — значит, так надо, значит, пора отчитаться, значит, время пришло. А покуда, — пей чай и смотри, как тихонечко сикают лыжницы вон там за торосом, думая, что их не заметно, не видно. Красота! А? Правда, Олега?

— Красота! — согласился бы точно Олег.

Допивая свою крышку от термоса чая со «стеклянным» «Сникерсом» вприкуску, Архип вдруг добавил:

— Знаешь, сколько я копоти в своем детстве повидал?! Хочется теперь цветной мозаики, чтобы картина получилась цветной, не хочу вечно колючую проволоку фиксировать и грязную стену облезлых кирпичей. Хотя, один знакомый седелец правильно сказал: наша фантазия — наша свобода. И он, я надеюсь, прав. Среди ошарпаных стен можно увидеть пещеру несметных сокровищ, как Граф Монтекристо, или купаться в лазурном море, где на пляже, на белом песке, среди плодоносящих пальм, тебя ждет прекрасная креолка с нераспечатанной коробкой «Баунти». Немного фантазии и стены исчезнут. И усталость пройдет, если об этом думать на марше. Я в Армии такой прием всегда применял, когда долго в строю куда-нибудь шли. Помогало. А если всё это можешь, и даже за стенкой ты не был скотиной, если правильно жил и поступал, как мужчина, если путь, прорубая отцовским мечом, ты соленые слезы на ус намотал, то, как пел Владимир Семенович, значит, нужные книжки ты в детстве читал!

Архип, замолчал, допивая чай. Посмотрел на Олега. Тот стоял и молча смотрел на Архипа. Потом, задумчиво, произнес:

— Да, это многое объясняет.

Архип улыбнулся:

— Я небезнадежен, профессор?

— Вполне! — приняв его тон, ответил Олег.

— Ну, тогда, двинули дальше?

— Пошли.

Они встали, навьючились, взяли лыжные палки и лыжи (зачем он их тащит?) и двинулись в путь.

Не успели они сделать и сотню несчастных шагов, как за спиной раздался голос:

— И не стыдно вам?

Архип непроизвольно остановился и захохотал. Не поворачиваясь, подняв голову к небу, он громко спросил Небеса:

— Ну, что за день-то такой сегодня?! Что ещё ни так?! Чего я должен стыдиться?!

И после этого обернувшись на голос, он увидел старую знакомую по вагону — рыжую тетку в красной ветровке, но теперь она была ещё в огромных зеркальных очках, чем сильно походила головой на стрекозу.

— Чем я ещё перед кем провинился? — спросил он уже у неё.

— Последние идете, — как укор, произнесла она. — Пенсионеры, и те уже давно впереди.

Действительно, получилось так, что пока они болтали, их все обогнали. Даже влюбленная парочка, идущая медленно за ручку, и та их обошла, пока они пили чай.

— Ну и что? — недоуменно спросил Архип. — Это плохо? Или запрещено?

— Стыдно.

— Чего стыдно? — уже не выдержал Олег.

— За вас стыдно. Ой, — вздохнула стрекоза, — мир перевернулся!

— Что ещё за мир? — Архип сквасил морду.

— Мужики перевелись. Наравне с бабами идете. Дети вас перегнали. Последние. Вот, а потому что пьете, потом идти не можете. Говорила вам, — не пейте. Теперь, вот, еле идете.

— Вы хотите пообщаться на эту тему? — спросил миролюбиво Архип, давайте, поговорим.

— А чего мне с вами разговаривать? Вы же…..

Вдруг парочка влюбленных, идущих чуть-чуть впереди, присела на привал. Красно-рыжей пришлось остановиться, их ждать. Она, видите ли, должна идти по плану перехода последней. Такова её доля, как организатора. Приходится ей всех ждать.

— Ну, вот, теперь ещё эти!

И она отстала.

— Надо было её послать, — резонно заметил Олег.

— Можно, конечно, но лучше поговорить — тетка же тоже устала, ей поворчать надо, путь сократить — это маленькие секреты пеших туристов. Идешь, ругаешься, а ноги-то несут, и время и километры не замечаешь.

— У неё, наверное, точно, семьи нет. Такие змеи, как правило, без семьи. Чего бы ей тащиться в такую даль, если б была семья?

— Возможно, — согласился Архип. — Вполне, возможно. Надо же, сегодня все нам замечания делают. Жаль, я бы с ней пообщался на эту тему, путь бы сократили за переговорами. Всё предопределено — раз она подошла, значит, так надо, значит, что-то с ней нас после свяжет или окажется, что в прошлом что-то было. Это точно, вот увидишь. Не даром же, ещё в поезде она на нас зациклилась. А поговорить бы стоило, догонит, постепенно, — поговорим. А то что-то я уже подустал — с мешком я, конечно, погорячился. Тяжелая сволочь, тащи его теперь впустую — скорее всего, никакого бурана не будет, разгулялась погода. Зря навьючил лишнего. А что делать? Придется свой крест тащить.