Лариса Порхун - Женский клуб [калибрятина]

– Да не поступлю я, и бабла там знаешь, сколько придётся отвалить?! Марина резко остановилась:

– Все получится, если будешь слушать меня. Боря сделает то, что я попрошу. А его папа сделает всё для сына. Усек? Тут птичка на хвосте весточку доставила, они за бугор уезжать собираются, навсегда, понимаешь?! На ПМЖ! И надо действовать шустрее, пока Борькин отец ещё в силе и при должности, понял? Эдик вяло кивнул. Марина тряхнула его за плечи:

– Ну, ты чего? Разве не хочешь стать врачом? Это же круто, ты только представь! Но смотри, начнешь куролесить опять, на мою помощь можешь больше не рассчитывать. Так и останешься в этом Мухосранске навечно, рядом с мамашей своей…

– Она и твоя мать тоже вообще-то, – буркнул Эдик, – И чего ты постоянно на неё, нормальная она… Слабая просто… и несчастная … Марина тяжело вздохнула:

– То-то и оно, – она пристально смотрела на брата, – Понимаешь, у тебя есть реальный шанс вырваться из этого всего, – она неопределенно повела руками, – Стать кем-то, занять достойное место. Помочь своей маме любимой, между прочим, и Юльке тоже, слышишь меня, Эдик?

Самое интересное, что у них всё получилось. Почти. Эдик работал до лета санитаром. И даже тщательно готовился к поступлению. Об этом тоже позаботилась его сестра. Три раза в неделю с ним занимался её приятель аспирант, а по воскресеньям Борис. Справка с места работы, безусловно, тоже прилагалась. А потом Эдуард взял да и поступил в медицинский институт! Может быть и сам, как говорила его сестра, а может и не без помощи некоторых высших сил, как уверяли все остальные. Больше всех этому факту поражался сам Эдик. Но потом что-то пошло не так. Эдика опять накрыло. Да так, что он вылетел оттуда ещё быстрее, чем из колледжа. Причем с Мариной уже никто не беседовал и ничего не объяснял. Да она бы и не хотела. Сама все прекрасно видела и знала. Факты, как говорится, на лицо. А в случае с её братом, так сплошь и рядом на лице. Эдика все больше несло на лихих алкогольных парусах непосредственно в синюю бездну. Марина забеспокоилась до такой степени, что еле-еле дождавшись календарного окончания зимы, побежала в военкомат. Узнавать, где повестка на такого-то, не потерялась ли случаем, не забыли ли, чего доброго, о юноше вполне призывного возраста, мечтающем исполнить свой гражданский долг и почетную обязанность? В военкомате Марину успокоили и ответственно заявили, что, мол, не беспокойтесь, гражданка, никто не забыт, а всему своё время. И указанный вами товарищ данного месяца и года рождения, скорее всего, отправится проживать свои армейские будни, в чудные дни осеннего призыва.

Так, надо сказать, и произошло. Осенью Эдика забрали в армию, но в это время Марина закружилась с будущим мужем Сергеем в осеннем вальсе любви и подробности этого события, если и всплывали в её памяти, то весьма туманно и расплывчато. К тому же, за последнее время, брат успел здорово потрепать ей нервы, так что она вслед за колледжем и институтом, без малейших колебаний и угрызений совести, вздохнула с облегчением и даже не помахала рукой младшему брату вослед. Как рассказывала Марина потом нам со Светкой, она и на призывной участок явилась только для того, чтобы убедиться своими глазами, что он благополучно отбыл к месту службы и хоть на какое-то время этот груз по имени Эдик, свалился с её хрупких плеч. Но не так, чтобы надолго. Через два года брат вернулся, и надо было срочно что-то решать. Оставлять у матери его было нельзя. В маленьком городке работы не было. Марина справедливо опасалась, что здесь он ещё больше пустится во все тяжкие.

– А что там ещё делать? – задавала она нам риторический вопрос. И Марина начала действовать. Выяснила у матери географическое, социальное и материальное положение отца Эдика, единственного из всех троих законного её мужа, навела кое-какие справки, получила консультацию юриста. Оставшись весьма довольной собранным материалом, в один чудесный летний день, Марина взяла да и набрала телефон совершенно не готового к такому жизненному виражу папы Эдика. Марина рассказала кто она, с участием расспрашивала о его здоровье, интересовалась планами на будущее. Когда папа стал заметно нервничать, вежливо спросила, что, по его мнению, лучше: договориться полюбовно, так сказать, на берегу или предоставить дело на усмотрение суда? Ещё она хотела бы знать, каково это иметь задолженность по алиментам более чем в тринадцать лет и всю дорогу прятаться от родного сына? Чем больше она говорила, тем явственнее звучал в её голос металл.