Лариса Порхун - Женский клуб [калибрятина]

– Ты когда ей мыла голову? А? – распутывая непослушные пряди у хныкающей сестренки, бросала она на мать негодующий взгляд. Та, испуганно выпрямившись у стены и заискивающе улыбаясь, оправдывалась:

– Да каждую неделю моем, скажи, Юль, – мать прерывисто вздыхала, – Просто волосы такие, как и у отца её, ты же помнишь Артура? Её старшая дочь, морщилась и резко обрывала:

– О, нет, давай обойдемся без твоих воспоминаний! Пожалуйста! Этого только не хватало! – и сразу без перехода, обращаясь к Юльке:

– А ты сама, дылдоха восьмилетняя, когда научишься ухаживать за собой!? Я сколько тебя учила? Ты же девочка, в конце концов!

Прехорошенькая, с оливковыми глазами и золотистой безупречной кожей Юлька, начинала всхлипывать, закрыв лицо руками, которых не было видно из-за струящихся по ним длинных и густых, волнистых, угольно-черных прядей.

– Так, – подымалась с дивана Марина, – Слушайте обе, повторять больше не буду, или следите за волосами, – чуть помедлив, она добавляла, – И за остальным, впрочем, тоже, или подстригаем коротко в следующий же мой приезд, ясно? Юлька, зарыдав громче, кивала одновременно с матерью. Марина вздыхала, обнимала сестру, которая тут же оплетая её руками и ногами, наконец, затихала, и спрашивала:

– Мне ехать пора, где Эдик? Он исправил двойку по физике? Мать, незаметно втягивая голову в плечи, растерянно улыбалась. Марина, каменея лицом, тихо интересовалась:

– Да ты издеваешься, что ли? Ему поступать через два месяца! Там физика профилирующая дисциплина! Ай, – махала она рукой, – Да кому я объясняю! Скажешь Эдику, чтобы позвонил мне, обязательно. Марина, красивая, яркая и благоухающая впархивала в шикарный автомобиль и уезжала. Мать с Юлькой ещё долго стояли у окна и наблюдали, как искрит в послеполуденном солнце и медленно оседает за уносящейся к горизонту машиной, пыль.

Эдик в колледж поступил. Но учиться почему-то не хотел. А может и хотел, но не получалось. Может, это было не его. Или это был просто такой человек, который не переносил трудностей. Это бывает сплошь и рядом. Подростки, с нарушениями волевой сферы. У них девиз: «Хочу развлекаться!» И больше ничего. Или человек просто вошел не в свою дверь. Теперь уже не важно. Но факт тот, что Эдик с колледжем вытерпели друг друга около полугода. Больше не смогли. Причем оба. Абсолютная взаимная нелюбовь и конфронтация. Тут даже Марина ничего не могла сделать. После Нового года, электротехнический, очень перспективный, вне всякого сомнения, колледж, в лице многострадальной администрации с большим треском вычистил Эдика из студенческих рядов. К большому и взаимному облегчению. К полнейшему, так сказать, удовлетворению сторон. Когда возмущенной Марине, – отчислить ребенка из неполной, многодетной семьи, находящейся за чертой бедности, мать-инвалид (тут она чуть опережала события, оформлением инвалидности матери она только занималась и вскоре, кстати, добилась), – рассказали о последних художествах, Эдика, она помолчала, кивнула и забрала документы. Но Марина не была бы Мариной, если бы она сдалась на милость обстоятельствам. Не такой она была человек. После основательной головомойки, которую сестра устроила братцу в связи с этим, и в особенности за тот стыд и унижение, испытываемые ею от живописных деталей некоторых его пьяных выходок, у Марины созрел новый план. Она ухватилась за фразу зам. директора, о том, что «Эдик, мальчик неглупый, и мог бы учиться хорошо, если бы только захотел» и решила идти в совершенно другом направлении. Она надумала сделать из брата врача. А что!? Учиться он может, ведь поступил же в колледж. И преподаватели говорят, что он способный. Без колебаний, Марина, чуть ли не за руку, отвела его в больницу по месту жительства и устроила санитаром. Эдик, уже, правда, с гораздо меньшим воодушевлением, но снова беспрекословно повиновался. Марина не говорила ему, что разговаривала с Борей, а тот со своим отцом, и после звонка последнего в отдел кадров, все ещё несовершеннолетнего юношу приняли на эту должность. Нет, этого она парню не говорила, а зачем? Зато она с воодушевлением расписывала ему все преимущества настоящей ситуации.

– Я все рассчитала, Эд! Все очень просто! – у Марины блестели глаза, она в буквальном смысле уже видела реализованным то, о чем говорила, – Ты сейчас работаешь до лета, потом со справкой, что ты такой молодец и имеешь этот бесценный опыт, легко и красиво поступаешь в медицинский! Эдик хмуро пытался возражать: