Александр Крупцов - Мой друг МПС и все, все, все… (Из записок старого опера)

Когда участковые подъехали к поезду, женская половина табора уже разбрелась в поисках цыганского счастья. А вот сильная половина ещё обсуждала план своей операции по захвату города, смолила цигарки и смачно материлась.

Вот тут-то их и захватили подчинённые МПСа. Вид у них был устрашающий – в бронежилетах, касках и с автоматами. Справедливости ради скажу, что автоматы были заряжены холостыми патронами. Вот этот-то вид и произвёл фурор среди цыганского мужского населения.

МПС в каске, бронежилете и с неизменной красной папкой в руках дал зычную команду на погрузку цыган в автозаки. Погрузить ромалов удалось быстро, воспользовавшись замешательством в их рядах. После этого МПС приказал двигаться всей колонной за город в сторону заброшенного каменного карьера. Цыгане в автозаках пели свою бесконечную песню и балагурили:

Но вот у края карьера автомашины остановились, открыли двери. МПС – большой начальник в этой местности (он был с красной папкой) – стал требовать, чтобы цыгане его познакомили со своим бароном. Ромалы указали на колоритного крепенького, маленького росточка мужичка лет пятидесяти, белобородого, в хромовых сапогах.

МПС потребовал, чтобы тот представился. Мужичок ответил ему:

– Батенька, я барон, я самый главный в таборе, а зовут меня Николай, по фамилии Чёрный.

МПС, обращаясь к Николаю Чёрному, потребовал, чтобы тот вышел из будки автозака. По указанию МПСа участковые закрыли двери автомашин.

Бедного Николая Чёрного поставили у края карьера, который плавно переходил в глубокое ущелье. МПС выстроил участковых в шеренгу и громко приказал им взять на изготовку автоматы. После этого он открыл свою знаменитую красную папку, в которой было три чистых листа бумаги. Но этого, естественно, никто не видел.

Громко, да так, чтобы его слышали цыгане, находящиеся в будках автомашин для перевозки заключённых, МПС зачитал:

– Именем Союза Советских Социалистических Республик за систематическое занятие попрошайничеством и тунеядство… Как тебя звать?

– Николай Чёрный, – с грустью и тревожным ожиданием неприятности повторяет цыганский барон.

– …Чёрный Николай приговаривается к высшей мере социальной защиты – расстрелу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Немедленно привести его в исполнение!

Барон падает на колени, просит пощадить его, обещая, что он будет работать, что прекратит кочевую жизнь, вступит в партию. Но МПСа понесло, он непоколебим и начинает громко, чтобы находившиеся в будках автозаков цыгане его слышали, кричать:

– Встать, негодяй!

Далее МПС громко командует:

– Заряжай!

Раздаётся клацанье затворов автоматов. На мгновение повисла тревожная, звенящая тишина, притихли находящиеся в будках цыгане, которые стали прислушиваться к тому, что происходит на улице. И тут раздаётся громкая команда МПСа:

– Огонь!

Дружно грянул автоматный залп.

Коля Чёрный с криком валится от страха с края карьера в глубину ущелья, кубарем падает на его дно, весь в лохмотьях рваной одежды и поцарапанный в кровь, быстро встаёт на ноги и бежит куда глаза глядят, предполагая, что проклятые менты в него не попали. А находящиеся в будках цыгане, понимая, что барона расстреляли, стали плакать и просить пощадить их.

Но и после этого МПС проводит аналогичный «расстрел» ещё трёх цыган. Напряжение достигло апогея – цыгане, трясущиеся и плачущие, клянутся, что они будут вести оседлый образ жизни, работать на благо СССР и строить со всеми коммунизм.

МПС, наконец, смилостивившись, «верит» цыганам:

– Базар жок [38] Базара нет (жаргон – «разговора нет») – в переводе с казахского языка. ! – и приказывает везти их к границе соседней области, где бедолаг отпускают на все четыре стороны соседнего региона. Они, счастливые, радуясь, что остались живыми, бегут в разные стороны, чем-то напоминая тараканьи бега.

С тех пор прошло почти два десятилетия, и я по воле случая 9 марта 2004 года приехал в один из областных центров, расположенных на границе с Казахстаном. В областном милицейском управлении проводилась рабочая встреча с руководителями служб. С радостью я встретился с несколькими своими коллегами, с которыми начинал службу в Казахстане. Вспомнили молодость, прошедшие времена. И от них я узнал, что МПС со своей семьёй проживает в рабочем посёлке недалеко от областного центра, где мы находились. Я обратился к местному начальнику с просьбой привезти в областной центр МПСа. Сотрудники, которые поехали за МПСом, вскоре вернулись. Но нашего друга с ними не было. Они рассказали, что приехали к указанному им дому, в котором проживал МПС. На стук в двери вышла женщина, которая представилась его женой. Она сказала, что позовёт мужа. Но прошло пять-десять-пятнадцать минут, а МПС Касымханович не выходил. И тут милиционеры увидели, что с заднего двора, пригнувшись, бежит по пашне в сторону ближайшего леса мужчина. Он был одет в потрёпанную выцветшую телогрейку, милицейское галифе старого покроя, на ногах и калоши. Но так как пашня была вскопана, то бежал он, высоко поднимая колени, перескакивая через глубокие борозды. Таким образом он скрылся в лесу. Что почудилось МПСу, который узнал, что к нему приехали сотрудники милиции, известно лишь только ему и всевышнему.