Александр Крупцов - Мой друг МПС и все, все, все… (Из записок старого опера)

Через год службы прапорщика МПСа что-то сблизило с дядей Жорой, может быть, то, что они были близки по характеру, авантюризму и различным «левым» наклонностям.

Частенько дядя Жора и МПС вечерами засиживались в конторке заправки ГСМ, дегустируя бражку, которую настаивал старый и опытный прапорщик, используя дрожжи, яблоки и сахар, добытые в солдатской столовой у своего друга прапорщика Шайнурова, маленького росточка, с большим приплюснутым носом, толстого и вечно засаленного. У Шайнурова были постоянно бегающие маленькие покрасневшие глаза, в которых отражался вопрос «что бы такое ещё украсть?». Его сближала с Кобылиным и МПСом страсть к спиртному. Довольно часто они попивали, закусывая деликатесами, добытыми Шайнуровым. Он поглощал пищу, словно голодный волк, громко чавкая, периодически отрыгивая. Иногда при этом ковырял в носу пальцем. Эта красочная картина вызывала отвращение как к самому приёму пищи, так и к прапорщику Шайнурову. Достигнув кондиции, он становился «Чингис-ханом», агрессивным и драчливым, что являлось причиной получения им различных «ранений» в виде синяков и прочих увечий – результат развязанных им «боёв».

Частенько дядя Жора и МПС вечерами засиживались в конторке заправки ГСМ, дегустируя бражку, которую настаивал старый и опытный прапорщик, используя дрожжи, яблоки и сахар, добытые в солдатской столовой у своего друга прапорщика Шайнурова, маленького росточка, с большим приплюснутым носом, толстого и вечно засаленного. У Шайнурова были постоянно бегающие маленькие покрасневшие глаза, в которых отражался вопрос «что бы такое ещё украсть?». Его сближала с Кобылиным и МПСом страсть к спиртному. Довольно часто они попивали, закусывая деликатесами, добытыми Шайнуровым. Он поглощал пищу, словно голодный волк, громко чавкая, периодически отрыгивая. Иногда при этом ковырял в носу пальцем. Эта красочная картина вызывала отвращение как к самому приёму пищи, так и к прапорщику Шайнурову. Достигнув кондиции, он становился «Чингис-ханом», агрессивным и драчливым, что являлось причиной получения им различных «ранений» в виде синяков и прочих увечий – результат развязанных им «боёв».

Бражку дядя Жора Кобылин настаивал в использованном баллоне от углекислотного огнетушителя и, завернув крышку, закапывал его в песок на территории заправки. Летом было очень жарко, и брага поспевала быстро. Но тут Кобылин решил зарядить ещё один огнетушитель. Углекислотного он не нашёл и решил использовать баллон пенного, который также закопал в песок рядом с первым огнетушителем.

Тут, как на беду, приехал проверяющий – капитан Верзилов, щёголь, любитель форменной одежды и женщин. Он прошёлся по территории и, увидев холмики на песчаной поверхности земли, спросил Кобылина:

– А что здесь у вас зако… – при этом пнул носком начищенного до блеска хромового сапога один из холмиков. Брага уже успела хорошо настояться, и скопившийся в баллоне огнетушителя газ сорвал резьбу крышки. Всё вонючее содержимое баллона окатило Верзилова. Эхо разнесло по территории остатки его возгласа: —…мать, мать, мать!!!

На этом «фабрика» Кобылина по производству браги была закрыта.

На следующий день комбат с использованием идиоматических выражений рассказал дяде Жоре всё, что он о нём думает. А в заключение спросил опечаленного прапорщика:

– Кобылин, почему вы пьёте?

Дядя Жора, опустив голову и глядя в пол, несколько замешкавшись, ответил:

– Потому что жидкое. Было бы твёрдое, я бы грыз.

Опешивший комбат продолжил:

– Умный ты, как я погляжу. Совсем, Георгий Георгиевич, от рук отбился, живёшь на своей заправке (как он был прав тут в прямом смысле), как медведь в берлоге. Наверно, разучился и автомат в руках держать. Ты же всё-таки прапорщик, а не хер с бугра. Завтра выезжай на стрельбы с личным составом батальона.

Вечером этого же дня Кобылин со своими друзьями, прапорщиком Шайнуровым и МПСом, отметили это неприятное событие. Кобылин под большим секретом сообщил своим кунакам [35] Кунаки – люди с настолько близкими дружескими отношениями, которые фактически переходят в родственные. о «закуркованном» им баллоне с брагой. Естественно, прапорщиками были произведены раскопки, и этот баллон с брагой извлечён на поверхность. Кобылин предложил брагу уничтожить путём распития. Прапорщики с удовольствием приняли этот тяжёлый бой по уничтожению зловонной жидкости. Но вскоре у них иссякли силы. Они не смогли выпить всю брагу. У Кобылина же ещё хватило сил вымолвить заплетающимся языком: