Дмитрий Лиханов - Звезда и Крест [litres]

– Ей, Богу содействующу, честный отче.

– Приемлеши вся иноческаго общежительнаго жития Уставы и правила святых отец составленная и от настоятеля тебе подаваемая?

– Ей, честный отче, приемлю и с любовию лобызаю я.

– Претерпиши ли всякую тесноту и скорбь иноческаго жития Царствия ради Небеснаго?

– Ей, Богу содействующу, честный отче.

Всяким согласием, каждым словом содействующим он словно снимал с себя мысленно невидимые бинты, что опутывали его душу крепкими путами, высвобождая ее поначалу мало-помалу, а затем все свободнее и шире. Ибо только хладному в вере и малодушному все реченные только что обеты – в тягость. Но для духа, смиренного с произволением добрым с светлым «Иго… Мое благо, и бремя Мое легко есть».

Тихо вдруг сделалось в храме. Только свечи потрескивают уютно да дровишки в буржуйке. Труба, ведущая сквозь асбестовую заплатку в раме, местами уже и прохудилась. Подсасывает маленько вкусный дымок, что толстыми синими пластухами расплывается по всему храму. А тут и солнечный луч до окошка добрался. Выпрыгнул в храм сноровисто. Осветил и битый кирпич, и влажную штукатурку стен. Монахов зябнущих. Игумена мохнатого, точно шмель. Мужика в исподней рубахе подле него. И лишь затем озарился Спас Нерукотворный, Который от света этого словно и сам им исполнился. И отразил его, наполняя и храм, и стоящих в нем воинов Христовых неземной своей Благодатью. Светом нетварным.

– Отныне, возлюбленный брат, – сказал наконец отец настоятель, – ты принимаешь усыновление от Господа и причислен к избранному воинству Христову. Вот был ты солдат. Присягу давал. Родине своей служил. И в службе этой даже претерпел смертельные ранения. Ныне тоже присягаешь. Но уже Царю Небесному, Господу нашему Иисусу Христу. Поэтому тебе следует усилить подвиги, иметь доброе око ума и при воротах сердца поставить крепкую стражу – память смертную с сокрушением сердца, смирение с мечом духовным – молитвою Иисусовою. За это воинствование ты будешь спрошен Царем Небесным: верен ли был в исполнении воли Его, все ли делал ради любви к Нему, со страхом ли Божиим и ради ли прославления имени Его Святого? Хочешь истинно спастися и быть со Христом в Царствии Небесном – последуй Христу и святым последователям Его, будь готов терпеть все, оставь свое, хотя и благое, мудрование, не надейся на себя, со страхом и трепетом совершай путь свой по совету духовных отцов, объявляя им свои немощи и прося их молитв. Всегда смиряйся, стараясь от сокрушенного сердца называть себя грешным и непотребным рабом. Понуждай себя к непрестанной молитве Иисусовой: ею прогоняются вражеские помыслы. Остерегайся праздности, стараясь добродетелями «светом миру быти». Если так поступишь и этим благоугодишь Господу, то заслужишь похвалу и прославишься перед ангелами и человеками как верный воин Христов и наследуешь Царствие Небесное со всеми святыми. Аминь.

Серафим уже ножницы на Евангелие кладет. Близок постриг.

– Се, Христос невидимо зде предстоит: виждь, яко никтоже тя принуждает приити к сему образу; виждь, яко ты от своего произволения хощеши обручение великаго ангельскаго образа, – произносит игумен.

Трижды вручает Сашка ножницы игумену, и тот только в последний раз принимает.

– Се, от руки Христовы приемлеши я; виждь, кому обещаваешися и к кому приступавши и кого отрицаешися зволения хощеши обручение великаго ангельскаго образа. – С этими словами игумен крестообразно стрижет ему волосы.

Скрипят ножницы от грехов солдатских да без смазки хорошей. Улыбается отец настоятель, обретая в воинстве монашеском нового бойца.

– Брат наш Киприан постризает власы главы своея, в знамение отрицания мира и всех яже в мире и во отвержение своея воли и всех плотских похотей, во имя Отца и Сына и Святаго Духа…

Имя новое отзывается в сердце жаркой волной. А вместе с тем открывается и промысел Божий, что связывает отныне грядущую монашескую жизнь с небесным покровителем Киприаном, Священномучеником Антиохийским. Божественная прозорливость, связавшая вдруг воедино и помыслы ничего не подозревающего игумена, и войну, искушения и грехи солдатские, падения, и прозрение, и долгий путь в дикие эти края, в храм этот запущенный и хладный, под ножницы монашьего пострига. Именем одним. В котором – вся его жизнь и судьба. Звезда и крест.

Игумен тем часом и доспехи монашеские уже подает. Власяницу – хитон вольныя нищеты и нестяжания. Парамант во обручение ангельскаго образа. Одежду веселия и радости духовныя – рясу. Пояс во умерщвление тела и обновление духа. Мантию – в ризу спасения и в броню правды. Шлем спасения и непостыднаго упования, во еже мощи ему стати противу всем кознем диавольским – куколь. Четки нитяные – оружие монашеское, что хоть и в ладони умещается, да только силу имеет великую, – протягивает ему игумен со словами: