Адель - Хрущёвка

Инга надела домашние тапки, накинула на плечи махровый халат и тихоходом проскочила в ванную комнату. Инга надеялась принять утренний душ и смыть с тела остатки полуденного сна. Швырнув в угол махровый халат, она сняла тапки и встала под холодным душем.

В несколько вялом состоянии, осовелая мать готовилась к послеобеденному сну, но услыхав, что в ванной льётся вода, и счётчики наматывают сплошные круги, она живо вскочили с дивана. Выключив телевизор, Анита Павловна что есть мочи потянула на себя дверь в ванную комнату, но Инга вопреки порицанию стервозной матери заперлась изнутри. Анита Павловна питала неприязнь к трём вещам – это финансовые пирамиды, напрасная трата отцовских денег и каждодневное мытьё в ванной. На крючок финансовым пирамидам попался несмышлёный братец Жора, и вылетел, что называется, в трубу. С тех пор Анита Павловна считает каждую копейку и упрекает дочь в растрате отцовских денег. «Он эти деньги, кровью и потом нажил! А ты их транжиришь без дела!», как-то ответила любящая мать на просьбу непутёвой дочери – выдать ей пару сотен на карманные расходы. Так что, личные деньги в этом доме, есть только у матери. Анита Павловна, точно бухгалтер в крохотной фирме, одна заведует всеми средствами и учтиво контролирует денежный оборот. И в особенности ей не особо нравилось, что дочь подолгу находится в ванной комнате. И лишь после несказанно тяжёлой работы, например, орудуя киркой в шахте, или топором на базаре, человек может принять тёплый душ. Двадцать первый век на дворе, а она до сих пор моется лишь раз в неделю, по воскресеньям. Лягушатники во Франции говорят слащаво – фетиш, а русский человек скажет прямо, что ты мать сошла с ума.

Инга всего на всего подросток и дерзить матери в ущерб тихой жизни, она точно не станет. Но то, что мать годами стоит на своём и не позволяет дочери принять душ, наводит на мысль, что надо бы показаться врачам. И ладно если только в доме один человек сошёл с ума, но коллективное помешательство, это сущий кошмар. Отец поддерживает мать во всех её начинаниях. И если сварливая жена шепнёт на ушко, что дочурка совсем от рук отбилась, то, стало быть, она полностью права и перечить ей он не станет. Отец, хоть и каблук, но голова на плечах у него имеется. Он по своей натуре человек крайне равнодушный и в суть дела не вникает. Он убеждён, что мать лучше, как поступить и вообще перестаньте меня докучать! Я только что с работы вернулся..

–Открывай! Кому сказано.– Анита Павловна кричала на всю округу.– Ты не на шахте пахала, чтобы в ванной мыться. Лицо сполоснула, зубы почистила и на сегодня хватит. Баста!

Инга и ухом не повела, и глазом не моргнула. Она выдавила каплю лошадиного шампуня на бледную ладонь и мыльные пальцы живо затерялись в копне мокрых волос. Горькая пена комками выступила на голове и пропитанная мылом капля ущипнула зеленоватый глаз.

–Выходи, иначе я звоню отцу!– Анита Павловна стучалась в ванную комнату и будь у неё под рукой таран, каким наши предки орудовали в средневековье, то она оставила бы зиять на двери сквозную щель. От злобы её щёки налились кровью, и, саданув кулаком по двери, она вышла на балкон. Ходячая истерика отдалилась в соседнюю комнату, но Инга знала родную мать, как облупленную. Так просто она сдаваться, не намерена. И не исключено, что на балконе Анита Павловна вовсю морщит извилину и надеется, что ей хватит ловкости вскрыть замок простой шпилькой для волос. Не прошло и минуту, как остервенелая мать при помощи ключа открыла дверь в ванную, и животный крик застал Ингу врасплох. Она тотчас же прикрыла оголенное тельце шторкой для ванной, и потеряла дар речи. Лёгким движением твёрдой руки мать перекрыла доступ к воде. Швырнула, в лицо единственной дочери махровое полотенце, она пальцем указала на дверь.

–Мама!– кричала Инга.– Оставь меня в покое!

–Нечего тебе там делать… Чай не на шахте трудилась!– артачилась мать.

Инга укрыла срамные места холодным полотенчиком и со слезами обиды на глазах убежала в соседнюю комнату. Она лицом зарылась в мягкую перину и понятия не имела, отчего мир сделался до того жестоким.

Родители её не понимают, а среди одноклассников Инга удостоилась звания – бледная мышь. На уроках Инга на предпоследней парте, только она и школьная тетрадка. Никто! Абсолютно никто из учеников с Ингой знакомств не заводил и за школьной скамьёй она сидела в полном одиночестве. Только она и школьная тетрадка… Зачастую даже самые строгие учителя не замечали её отсутствия в классе. Фамилию коверкали все, кому не лень и часто говорили не Инга Бледных, а Инна Бедных.